Я осознавал, что не в силах помочь ему. Не знаю, не умею. Недоучился в свое время, а потом негде и не у кого было. От собственной беспомощности сжимались кулаки и приходилось стискивать зубы, чтобы не зарычать в бессильной ярости. Недоучка и есть недоучка.
Возможно, хороший уход, правильное питание, поддерживающие силы отвары и смогли бы удержать жреца на грани двух миров – нашего, Серединного, и Верхнего, населенного праведниками, чтившими в земной юдоли заветы Сущего Вовне.
Да как обеспечить заботу и уход на необитаемом острове, населенном лишь птицами и мышами? Более крупных зверей я за пять дней так и не обнаружил.
Капитан Марий высадил нас к вечеру того злосчастного дня, ознаменовавшегося встречей с хапун-рыбой. Кстати, уловка моя с обманными образами днища корабля, запущенными по глади озера, сработала. Рыба выпрыгивала еще не раз, не два и даже не десяток раз. И ни разу не попала круглой башкой под киль «Волчка».
– Вот он! – воскликнул капитан Марий, указывая толстым пальцем с черной каймой под ногтем на приземистый, будто пирог с грибной начинкой, остров. – Прибыли!
Так себе остров. Можно даже сказать, неказистый. От прочих он отличался только сосновой порослью на плоской макушке. Все верно. В моем сне сосняк был. Хвоя не такая, как у привычных по северным лесам деревьев. Длинные, мягкие иглы. Светло-зеленые с легкой желтизной. Помню и заросли можжевельника. А также гранитные скалы. Даже не гранит, пожалуй, а пегматит, уж больно велики кристаллы кварца, шпата, черной слюды.
Если обогнуть справа скалу, похожую на кабанью морду, появится уютная, небольшая бухточка. Когда я сказал об этом Марию, капитан уважительно на меня посмотрел. Выяснилось, что о бухте он тоже знал. Знал и о капище в глубине леса. Моряк вежливо поинтересовался – уж не оттуда ли я собираюсь за звездами наблюдать? Я не стал его разубеждать.
В маленьком удобном заливе, где в моем сне прятались остроносые челны перворожденных, нас и высадили. Я первым выпрыгнул на широкий валун, пока четверо матросов упирались в берег баграми, чтобы накатывающиеся волны не ударили корабль бортом. Поймал брошенный Тефоном вещевой мешок. Потом подхватил на руки и осторожно поставил на камень Гелку. Мак Кехта от помощи отказалась. Ни слова не сказала. Просто зыркнула так, что и предлагать что-либо расхотелось.
Феанни выглядела взволнованной, но и решительной одновременно. Так, наверное, она ходила в бой. С легким румянцем на щеках и блеском изумрудных глаз. Так отдавала команды своим сидам, и те убивали мирных жителей, жгли фактории и хутора… Ох ты, куда это меня понесло?
Следом двое моряков начали выгружать носилки с Терциелом.
Я попытался воспротивиться, но получил резонный ответ от капитана:
– А откуда мне знать, за кем из вас хапун-рыба охотится? Рисковать не хочу. Да не бойся, мастер Молчун, я вернусь, обязательно вернусь…
С тех пор прошло пять полных дней. Почти прошли, ведь еще немного, и стемнеет. Тогда будет ровно пять суток.
Марий так и не вернулся.
Вот и думай после этого: то ли погиб капитан вместе со своими людьми, то ли попросту плюнул на нас. Проезд наш Бейона вперед оплатила. А погибнем все от голода и холода, никто и не пожалуется на нарушенный договор.
Мак Кехта порывалась бежать искать алтарь в первый же день. Вернее, вечер. Еле отговорил. По темноте скорее ноги поломаешь на камнях, чем отыщешь тысячу лет назад заброшенное святилище.
А переночевали мы немного выше бухты, под скалой. Пришлось нарубить можжевелового лапника для подстилки – благо топорик я догадался захватить взамен утерянного в Пузыре. В листопаде даже в Приозерной империи по ночам прохладно. Хотя, конечно, с отрогами Облачного кряжа не сравнить.
Утром отправились в глубь острова. Терциела оставили, закутав в кожаное покрывало и обложив с боков зелеными пахучими ветками для сохранения тепла. Он не возражал. Вообще жрец вел себя тише воды, ниже травы. Очевидно, тяготился беспомощным положением.
Все мы – и я, и Гелка, и Мак Кехта – прекрасно помнили тот сон, который предшествовал появлению у нашего костра бэньши. Помнили далекий рассвет, пение жрецов фир-болг, и ярость атаки перворожденных, упоение кровавой схваткой, а затем бег по извилистой тропинке между пестрыми валунами, прыжки с уступа на уступ, лодки, вытащенные на берег, дальнейший путь через Озеро, гибель спутников…
Вот и капище.
Тщательно отшлифованные гранитные монолиты, установленные стоймя, по кругу. Дюжина играющих блестками слюды серовато-розовых камней. Можно не пересчитывать. В центре очерченного камнями круга – низкий и плоский алтарь. Такой же гранитный валун, как и остальные, но больше похожий на гриб. Приземистый, каменный гриб. Верхняя плоскость отполирована до блеска. Даже в пасмурный день солнечные лучи отражались от нее, играя бликами.
Рядом с алтарем белели отмытые дождями, обклеванные птицами и объеденные зверюшками, обесцвеченные солнцем, ветром и бессчетными годами кости. Все, что осталось от убитых жрецов фир-болг. Или злобных болгов, как сказала бы Мак Кехта еще пару месяцев тому назад. Сейчас она только вздохнула и отвела глаза, перешагивая через неестественно огромную по нашим меркам грудную клетку. Между ребер я заметил потускневший, но, на удивление, вовсе не изъеденный ржавчиной наконечник. Для стрелы великоват, значит – дротик.
Мы замерли вокруг алтаря. Гелка по правую от меня руку, а сида – по левую.
– Доставай его, Эшт, – тихо проговорила феанни.
Да, она здорово изменилась со времени нашей первой встречи. Меньше стало в глазах ненависти и фанатизма, больше мудрости и понимания. И хотя гордая посадка головы не изменила Мак Кехте, исчезло присущее ей ранее высокомерие и презрительная снисходительность к любому живому существу, которому не посчастливилось иметь острые уши и дар бессмертия. Теперь их сменило спокойное достоинство, очень напоминавшее мне погибшего в стуканцовых ходах старика-телохранителя. Видно, не только мечи получила феанни в наследство от Этлена.
Я распустил завязки на запрятанной под плащом маленькой сумочке. Вытащил артефакт и поднял над алтарем, удерживая на раскрытой ладони.
М’акэн Н’арт.
Пята Силы, если перевести со старшей речи на человеческий язык.
Невзрачная деревяшка. Древняя даже на первый взгляд. Потемневшая, полная глубоких коричневых оттенков в бороздках и впадинах. Медовая, восковая, янтарная на бугорках и выступах.
Скрученный в хитрую загогулину корешок. Словно нога неведомого существа. Не копыто и не звериная лапа, не ступня человека либо перворожденного. Я плохо рассмотрел ноги Болга – голова совсем другим занята была. Может, это нога представителя его расы?
– Ну, что же ты? – шепнула едва слышно Гелка. – Клади…
– К’ир’э, – поддержала ее Мак Кехта. – Клади.
Легко сказать. А как его класть? Что при этом нужно говорить? Или хотя бы думать… Может, нужно магию использовать?
