— Кто ты такой? И почему здесь нет Митрохина? — услышал он.
— Я бывший комендант этого поселения, смещенный вашим знакомым! Да отпустите вы мою руку! У меня давно уже отобрали все оружие!
— Где сейчас Митрохин?
— Где-то в поселке. Если хотите, это можно уточнить в мониторной.
— Он вооружен? — спросил вновь прибывший, отпуская наконец руку несчастного журналиста.
— Разумеется, он вооружен! Он у нас теперь Верховный муфтий. А для обращения в мусульманство требуется оружие.
— Сколько у него людей?
— Вы имеете в виду уже обращенных?
— Я имею в виду вооруженных и готовых его поддержать.
— Ну, таких всего двое, да и те побросают оружие, если вам удастся обезвредить их главаря. Его здесь все ненавидят и боятся.
Алексей внимательно посмотрел на Копылова. В напряженных ситуациях он привык доверять своей интуиции, а в отношении находившихся рядом людей она его редко подводила. Сейчас ему показалось, что на Копылова он может положиться. В любом случае ему был нужен кто-то, кто мог бы дать хотя бы самую общую информацию о месте, в котором он оказался, и о том, что здесь происходит.
— Мне кажется, вы готовы мне помочь избавиться от Митрохина, я не ошибся?
— Нет, нет! Вы не ошиблись! Я буду рад помочь вам!
— В таком случае постарайтесь кратко и точно ответить на мои вопросы. У нас очень мало времени, в любую минуту здесь может появиться кто-нибудь из подручных Митрохина или он сам. Я прав?
— Да, это так… Я должен был сообщить ему о том, что прибытие не состоялось, минут пять назад…
— Так что же вы стоите? Сделайте это сейчас!
Оба почти бегом бросились в мониторную, и Копылов, произведя ряд манипуляций с тумблерами, вытер вспотевший лоб.
— Я совершенно забыл об этом… Теперь на камере наблюдения должен загореться зеленый сигнал.
— Митрохина может насторожить ваше долгое молчание. Он даст вам знать, что сигнал получен?
— Нет.
— В таком случае нам остается только ждать. Хорошо. Теперь коротко расскажите, что собой представляет это место.
— Небольшой поселок. Четырнадцать коттеджей, каждый с дополнительными хозяйственными постройками и двадцатью сотками земли. Территория поселка площадью примерно в четыре гектара, обнесена силовой изгородью, и покинуть его невозможно.
— То есть вы полностью отрезаны от внешнего мира?
— По крайней мере, так было до сих пор. Вообще-то выход отсюда есть, вот только никто не знает, как открывается проход в силовом ограждении. — Копылов чуть было не сказал: «Кроме меня», но вовремя прикусил язык. Эту тайну он не собирался доверять никому. — Пару недель назад у Митрохина пропала дочь, и никто до сих пор не знает, куда она подевалась, — продолжал свой рассказ Копылов, заметив огонек интереса в глазах своего собеседника после этого известия.
— С этим разберемся позже. Есть здесь оружие, кроме того, которое находится у Митрохина?
— Целый арсенал. Но Митрохин сделал все возможное, чтобы никто не смог туда проникнуть без его разрешения.
— И как это ему удалось?
— Двойные двери, замки, я думаю, там есть что-то еще, мины, или что-нибудь вроде. Он долго возился, когда устанавливал защиту, и предупредил всех, что туда лучше не соваться. Однако часть оружия у него все-таки пропала.
— Ладно, показывайте, где это. Голыми руками нам с ним не справиться.
Помещение арсенала было забаррикадировано и укреплено на совесть. Алексей прикинул, что для того, чтобы справиться со всеми ловушками и запорами, потребуется несколько часов. Столько времени у него не было.
— Когда здесь появится Митрохин, он сможет установить факт телепортации?
— Несомненно! Там есть специальный индикатор, кроме того, температура генератора понижается очень медленно.
— Час от часу не легче… Есть здесь какое-нибудь укрытие, место, где можно держать оборону?
— Лучше этого дома нет ничего.
— Здесь он нас будет искать в первую очередь. Ладно. Пошли на кухню.
— На кухню? Но у нас нет времени для приготовления пищи…
— Мне нужны ножи для разделки мяса, топоры, все, что может послужить для защиты.
Вскоре в распоряжении Алексея оказался набор предметов, который с грехом пополам можно было считать холодным оружием. В его положении привередничать не приходилось.
Устроив из мебели нечто вроде невысокой баррикады за второй дверью, ведущей из коридора во внутренние помещения коттеджа, Алексей решил, что в предстоящей схватке от Копылова будет мало пользы. Недолго думая, он отправил журналиста в мониторную и велел ему сообщать обо всех перемещениях Митрохина, если тот появится на мониторах.
Уже сам факт, что тот до сих пор не попал в поле зрения наблюдательных камер, говорил о том, что этот опытный мерзавец что-то заподозрил и избегает хорошо ему известных, просматриваемых зон. Получалось, что он может появиться с минуты на минуту с совершенно неожиданной стороны.
Так и случилось. От выстрела дробовика с грохотом разлетелось окно коттеджа, выходящее на задний двор, после чего раздался яростный рык Митрохина:
— Копылов! Немедленно выходи, сын шакала, иначе я спущу с тебя всю твою поганую шкуру!
— Слушаю и повинуюсь, мой господин! — проблеял Копылов, в точности выполняя указания, полученные от Алексея. Он перешагнул через завал, за которым лежал Алексей, и направился к входной двери с заранее поднятыми руками. Не ожидавший от него столь смелого поступка, бывший десантник одобрительно усмехнулся.
Едва наружная дверь коттеджа распахнулась от толчка Копылова, как вновь послышался рев Митрохина:
— Что здесь происходит, ты, моченый хрен, почему не сообщаешь о телепортации?!
— Не было никакой телепортации! Все спокойно, мой господин, я немного задремал и задержался с сообщением, я виноват и заслужил наказания!
— За этим дело не станет! Отойди в сторону, осел!
Но прежде чем Копылов успел выполнить последнее требование Митрохина, Алексей, понимая, что это его единственный шанс, бросился вперед. Он должен был успеть до того, как его противник обнаружит завал за спиной Копылова, но уже на ходу понял, что не успевает.
С самого начала он проигрывал этот поединок по всем статьям. Вместо того чтобы затаиться в глубине здания или в подвале с продовольствием, он стал городить эту дурацкую баррикаду, недооценил противника и теперь был вынужден расплачиваться за это…
Едва Копылов отодвинулся, как последовал новый выстрел из дробовика, и только обостренное чутье, швырнувшее Алексея на пол за долю секунды до выстрела, спасло его. Впрочем, не совсем. Жгучая боль в спине от полоснувшей по ней картечины заставила его заскрипеть зубами. Однако он не выпустил из рук тяжелый разделочный нож и, приподнявшись, почти не целясь, метнул его в проем двери, ориентируясь по звуку выстрела.
