При этом он не имел ни малейшей возможности связаться с Фоксом. Шайка постоянно держалась в единой связке, Ханаконда никому не доверял и пристально следил за каждым.
Набив сумки продуктами, бандиты сломали дверь, ведущую в один из подвалов нежилого дома, и расположились там для ночлега.
— Кролл, Мига, — устало сказал Ханаконда, устраиваясь на расстеленном поверх горячих труб ватнике, — снимите ботинки.
Мига и Кролл послушно опустились на колени, расшнуровали и сняли с шефа ботинки, поставили их сушиться.
— Завтра отправимся в Давилон, самолетом, поняли?
— Почему в Давилон, шеф? — испуганно возразил Хорёк. — Мы в розыске. Лучше бы нам отсидеться здесь недельку-другую.
— Молчать, — лениво ответил Ханаконда. — Скоро я сам буду объявлять розыск всякой сволочи. Вы — мелкие пакостники, а я — ваш император. Император всех на Луне гномов… Нет, пожалуй, не только на Луне… И на этой… на Большой Земле тоже. Дойдет очередь и до них, дайте только здесь навести порядок… Новый порядок…
И разбойники все разом захрапели, не в силах бороться со сном, который буквально сковывал их после всех волнений и долгожданного обжорства.
Утром шеф отправил Хорька и Губошлёпа за новой одеждой и авиабилетами. Тихоня тоже вызвался пойти, но шеф всё ещё относился к новичку с недоверием, присматриваясь к нему и принюхиваясь. Запах, исходивший от этого гнома, был каким-то особенным, не похожим на тот, который исходил от него самого и его ближайшего окружения. От них пахло болотом, по'том и давно не стиранным бельём. Но в особенности — чесноком, острый дух которого въелся в них, казалось, уже навсегда. А новенький не пахнул вообще ничем, и это казалось Ханаконде особенно подозрительным.
Никто из пассажиров авиарейса Клушка — Давилон не привлёк внимания полиции и снующих повсюду секретных агентов. Богачи, коммивояжеры, туристы всё было как обычно. В розыске находились, судя по разосланным фотографиям, семь или восемь одетых в грязные телогрейки гномов с неприязненными, озлобленными лицами. Никого хоть чуть-чуть похожего не было в холёных, респектабельных пассажирах лайнера.
И только очень наблюдательный гном смог бы отличить здесь кое-кого от других. Это были трое «новых богачей» в пёстрых цилиндрах, занявших места в бизнес-классе; два коммивояжёра в приличных костюмах и тёмных очках, расположившихся классом пониже; а также ещё трое пёстро разодетых туристов в общем салоне.
Кое-что определённо выделяло этих гномов среди прочих. Хотя бы то, что их ближайшие соседи то и дело принюхивались, тревожно поводя носами, в их сторону. Виною тому был, конечно, запах чеснока, насквозь пропитавшего организмы этих пассажиров. Вытравить его не могла ни новая одежда, ни усиленное питание, ни щедро омытые одеколоном ноги и подмышки.
После посадки в давилонском аэропорту вонючие гнома заняли два автомобиля такси и поехали в один из малонаселённых пригородов, где находился купленный когда-то Ханакондой и не проходивший ни по каким документам участок. За огороженным высоким забором домом присматривал сторож, содержание которому было выплачено на год вперёд.
— Какая радость, господин Енот, наконец-то вы прибыли! — воскликнул сторож, улыбаясь от уха до уха и низко кланяясь хозяину. — Какая радость снова вас видеть, господин Енот! Вы только посмотрите: вокруг чистота и порядок! Честное слово, господин Енот, вы не пожалеете, что наняли такого гнома, как я, честное слово… И ваши письменные инструкции мне очень помогли — ведь государство, слава Правителю, требует теперь от нас всё делать по инструкциям, а мне только лучше от этого, ведь правда, господин Енот?..
— Какой ещё Енот? — зашептал Губошлёп. — Что он такое говорит, шеф?
— Молчи, — прошипел Ханаконда и обратился к сторожу: — Хорошо, хорошо, Фикс. Вот тебе двадцать фертингов, ступай и купи себе чего-нибудь. Я и мои гости сами управимся в доме.
Рассыпавшись в благодарностях, совершенно счастливый сторож поплёлся в свою хибарку, сколоченную на самом краю участка.
— Как немного нужно для счастья нынешним гномам… — задумчиво проговорил Ханаконда, глядя ему вслед.
Он набрал код замка, двери отворились, и семеро беглецов вместе со своим главарём вошли в дом. Осмотрев все комнаты, они расположились в богато убранной, но основательно запылившейся гостиной.
Растопив камин и закусив извлечённой из сумок чистой провизией, бандиты развалились в креслах и на диванах и включили телевизор. Передавали вечерний выпуск новостей, в котором сообщали о появлении в лесах обезьяноподобного гнома и о розыске беглых преступников.
— Послушайте, шеф, — забеспокоился Губошлёп, — тут всем показывают наши рожи, а ведь мы здорово нарисовались — и в самолёте, и в такси. И этот сторож тоже нас видел…
— Не шебурши, Губошлёп, — лениво отмахнулся Ханаконда. — Если бы мы были хоть чуточку похожи на этих чумазых ротозеев, нас взяли бы ещё на Клушке, в аэропорту.
— А Тихоня у них на фотке какой-то смазанный, — подозрительно заметил Хорёк. — Совсем не узнать гнома. Эй, Тихоня, ты почему так плохо получился?
— А я почем знаю? — огрызнулся Тихоня. — Я, что ли, фотограф?
Телефон в доме не работал ввиду длительного отсутствия хозяев, поэтому связаться с Фоксом всё ещё не представлялось возможным. Тихоня решил, что этой ночью, когда все будут спать, он незаметно выберется из дома, вызовет из ближайшего автомата группу захвата, и тогда к рассвету дом будет окружен сотней вооруженных до зубов полицейских…
— О чем задумался, Тихоня? — окликнул его вдруг Ханаконда.
Тихоня вздрогнул и поспешно ответил:
— Нет, нет, ничего, шеф, просто слушаю, как там читают инструкции для всех гномов. Ловко это они придумали, да?
— Инструкции, инструкции… — зашептал про себя Ханаконда, о чём-то вдруг догадавшись. — Сторож тоже говорит, что всё делается по инструкциям. Откуда же берутся эти инструкции?
— Понятное дело, Пупс их сочиняет вместе со своими холуями, — проворчал Жмурик.
— Их в новостях дикторы читают, — добавил Тефтель.
— Нет, дикторы читают не инструкции, а установки, — поправил его Жмурик. — Чтобы власть уважали.
Ханаконда резко поднялся и прошелся по гостиной, звонко хрустя суставами длинных пальцев.
— Значит, говорите, — сказал он, — чтобы власть уважали?
Жмурик и Тефтель растерянно кивнули.
— Теперь я знаю, что делать.
Ханаконда снова уселся в кресло и резким движением открыл баночку лимонада. Отхлебнув глоток, он обвел своими мутными и страшными глазами всех присутствовавших.
— Пупсу хана, — сказал он. — И всем его министрам хана. Через неделю… Нет, с завтрашнего дня — новый порядок.
— Что вы ещё задумали, шеф? — поинтересовался Тефтель.
Ханаконда смял опустевшую баночку и бросил в камин. Резко поднялся, заходил по гостиной и заговорил:
