Во время долгого путешествия в Фримантл-Парк, куда перевозили больную с семьей.
Во время разговоров с детьми Констанс, робко радовавшимися переменам в своей судьбе и новому дому. Смягчился даже Бен, чьи подозрения и неприязнь сменились осторожной надеждой на то, что мать и сестры нашли спасение в лице леди Фримантл, и с его худеньких плеч упало тяжкое бремя заботы о них.
Во время возвращения в Лондон, когда Дру хмурился и яростно спорил с собой, пытаясь понять, что теперь делать.
Когда он, наконец добрался до дома, на дворе уже стояла ночь. Дру сразу направился в библиотеку, где заперся в компании двух бутылок лучшего выдержанного шотландского виски. Если он намерен разбить свое сердце ради Розлин, нужно сначала напиться до бесчувствия.
Однако Дру пришлось перейти ко второй бутылке, прежде чем заставить себя встать лицом к лицу с холодной, горькой правдой: ему придется распрощаться с Розлин.
Да, без нее он всегда будет мучительно одинок, но Розлин найдет счастье с Хэвилендом, а Дру хотел, чтобы она была счастлива. Даже если это означает, что она станет женой другого.
Больше всего на свете он хотел ее счастья. Если она несчастлива – зачем ему жить?
Дру с усилием поднялся, шатаясь, подошел к сонетке и позвонил мажордому. Сам не сознавая, что вот-вот упадет, он заплетающимся языком приказал послать лакея в клуб «Брукс», где, вполне возможно, обретается сейчас граф Хэвиленд.
Потом, снова опустившись на диван, Дру продолжил искать забытье в бутылке.
Он по-прежнему полулежал на диване, когда в дверь громко постучали. Пьяно мотнув головой, Дру приподнялся и попросил гостя войти.
При виде навестившего его джентльмена он прищурил налитые кровью глаза, не в силах понять, Хэвиленд ли это перед ним. К тому времени он напился до такого состояния, что перед глазами все двоилось. Однако голос явно принадлежал Хэвиленду.
– Полагаю, вы объясните, почему пригласили меня в такой час, ваша светлость. Я только начал выигрывать.
Дру старался четко выговаривать слова, но язык ему не повиновался:
– Я в'змещу вам люб-бые п'тери.
Брови Хэвиленда взлетели вверх.
– Да вы пьянее вина, Арден. Удивительно.
– Т-так уж вышло, – буркнул Дру.
– Итак, почему вы послали за мной? – нетерпеливо бросил граф.
Дру тщетно старался набраться храбрости.
– Ч-черт меня п'бери, я отступаю. М-можете ее получить, – выпалил он наконец.
– Кого именно?
– Розлин! О к-ком еще я могу говорить?
– Понятия не имею.
Дру ответил злобным взглядом.
– М-можно подумать, вы не ух-хаживали з'ней! Я вше-жнаю!
– Может, и ухаживал бы, не будь она помолвлена с вами.
– Но вы в-влюбили ее в себя!
– Вы питаете трогательную, но ни на чем не основанную убежденность в моем искусстве обольщения.
– Вовще нет. Вы обольстили Розлин еще до того, как я ее вштретил.
На лице графа промелькнул целый калейдоскоп эмоций: сомнение, подозрение, раздражение…
– На что это вы намекаете, Арден?
– Я п'таюсь сделать ее счастливой, – завопил Дру, но тут же поднес ладонь к виску.
– Вы отказываетесь от нее?
Дру покачал распухшей головой.
– В э-этом б-беда… никогда н-не имел н'нее прав. Она ваш-ша и вшегда была вашей.
Хэвиленд скрестил руки на мощной груди.
– Я не вчера родился, ваша светлость. Вы передумаете, когда протрезвеете, а потом вызовете меня на дуэль за то, что я осмелился ухаживать за вашей дамой. Я не имею ни малейшего желания встречаться с вами на рассвете и палить из пистолетов. Если вы хотя бы вполовину такой же меткий стрелок, как я, мы, вполне возможно, прикончим друг друга.
– Не б-будьте ошлом, Хэвиленд, – яростно возразил Дру. – Я п-пытаюсь быть ч-чертовски благородным и отдать ее человеку, которого она любит. – Снова глотнув виски, он с отчаянием добавил: – Розлин любит тебя, ч-чертов идиот.
Последовала долгая пауза, в продолжение которой Хэвиленд пытался осмыслить заявление.
– Она никогда не давала понять, что питает ко мне какие-то чувства, кроме дружеских.
– П-питает. 3-замыслила п-поймать вас, ш тех пор как мы встретились, и я п'могал ей, яррклятый дурак! – Дру горько засмеялся. – Розлин штанет вам… чертовски х'ро-шей женой.
– В этом я не сомневаюсь.
– Вы ч-чертовски удачливы, Хэвиленд…
– И в этом я не сомневаюсь.
Дру злобно уставился на него.
– П'пробуйте только не сделать ее счастливой, и ответите п'редо мной. Я ясно выразился?
Губы Хэвиленда скривились в иронической улыбке:
– Абсолютно, ваша светлость. И могу обещать, что приложу все усилия ради счастья мисс Лоринг. – С этими словами Хэвиленд повернулся и вышел, закрыв за собой дверь.
Дру встал и долго смотрел в пустоту, чувствуя, что в груди, в том месте, где было сердце, образовалась зияющая дыра.
С порога той комнаты, где лежала больная, Розлин вместе с Уинифред наблюдала, как девочки бесшумно идут к материнской постели. Констанс тут же открыла глаза и, увидев дочерей, улыбнулась слабой, но светлой улыбкой и едва слышно пробормотала:
– Доброе утро, дорогие.
– Тебе лучше, мама? – прошептала старшая дочь Сара.
– Гораздо, – заверила их Констанс. – Лекарство очень мне помогло. Я даже кашлять стала меньше, и грудь болит не так сильно.
Экономка Уинифред просидела с Констанс всю ночь: прикладывала к ее груди теплые компрессы, поила травяным настоем, чтобы облегчить приступы кашля.
– О, мама! – облегченно воскликнула младшая, Дейзи. – Мы так за тебя волновались!
– Знаю, любимая. Я тоже очень беспокоилась. Скажи… вам понравился ваш новый дом?
– Мама, здесь так красиво! – благоговейно прошептала Сара. – У нас огромная спальня, и у каждой своя перина, так что мне не приходится терпеть пинки Дейзи. И видела бы ты детскую! Тетя Уинифред говорит, что у нас будет своя гувернантка и тебе больше не придется нас учить. А мисс Лоринг привезла много книг. Дейзи больше нравятся те, что с картинками, а мне – с картами, на которых обозначены те страны, о которых ты нам рассказывала.
– А ты, Дейзи, любовь моя? – спросила Констанс младшую дочь. – Ты довольна?
Дейзи энергично закивала и показала красивую фарфоровую куклу, которую до сих пор прижимала к груди.
– О да, мама! Смотри, какая у меня чудесная кукла! Тетушка Уинифред подарила, но я еще не выбрала имя. Тетушка Уинифред говорит, что придется подождать, пока тебе не станет лучше. Сама поможешь мне выбрать.
