А за что воюем? За независимость? За идеалы?
Нет. За бабки. За лавэ. За тачку имени "Баварских моторных заводов", за квартиру в "евростандарте" с паркетами, зеркалами, мебелями и "джакузями". За возможность гулять в кабаках… В общем, за житуху сладкую.
Так, значит, все-таки, сладок хлеб-то бандитский? Ах, корочка на нем подрумянилась… ах, жаром пышет!
А корочка-то – кровь запекшаяся. А жар – огнестрельный, тротиловый.
И – страх. Страх постоянный, что можешь оказаться следующим… и о тебе скажут несколько слов в местных "Новостях" и покажут твой БМВ с пулевыми дырками… А подходишь к подъезду своему – мерещится проволока, к чеке гранаты прикрученная рукою опытной. Чудится щелчок предохранителя…
…В церковь… в церковь! Помолиться неумело, свечу поставить, на храм пожертвовать, нищим подать щедро. Глядишь – зачтется… А потом – в баню… Водки! Косячок! Девок… быстро, бля!
Баня, баня, тела распаренные… на мощной шее цепура золотая, плетение "Бисмарк"… шрам афганский… шрам тюремный – ногами конвой месил, дубинками… зубы – фарфор. Стоят, брат, немерено… что – тоже такие хочешь? Погоди. Вот выбьют на этапе – поставишь. А пройдись-ка веничком, в Крестах, брат, не попаришься… Наливай, поехали. Блядям – шампанского… Еще наливай… Еще!
И – нету страха. Нет его. Нет! Нет! Нет!
…Так легок ли хлеб бандитский? Сладок ли?
А ты сам попробуй… поймешь, когда распробуешь.
* * *
Вопрос с карельскими пацанами, которые жаждали мести, решали через Столба – вора законного. Пока еще окончательного решения не было, но оно уже намечалось.
В понедельник утром команда собралась, как было велено – к десяти. Опаздывали только Буйвол и Горбач.
– Где они? – недовольно спросил Рафаэль.
– А хер их знает… вчера вроде собирались к тебе на фазенду – в баньке попариться, – сказал Гусь.
– И, видать, напарились по полной программе, – добавил с ухмылкой Сухой. – Ужрались.
– За опоздание оштрафую обоих, – бросил Рафаэль. – Минута – доллар.
Рафаэль перешел к делу, но сам иногда поглядывал то на дверь, то на часы. Когда сумма штрафа доросла до сотни долларов, стало понятно: что-то случилось. Рафаэль сказал Гусю: сгоняй-ка на фазенду… я буду в офисе.
Гусь уехал, вернулся через полтора часа сильно не в себе.
– Ну, что там? – спросил Рафаэль. Гусь наклонился к уху, прошептал:
– Амбец, Рафаэль… завалили их… всех!
Рафаэль несколько секунд сидел неподвижно, потом ударил кулаком по столу и прошептал:
– Убью падлу!
Встал и пошел к выходу, повскакали и потянулись за ним пацаны.
* * *
В справочное "третьей истребительной" позвонил мужчина и поинтересовался: на каком отделении лежит Валентин Степанович Корзунов? Медсестра ответила: выписали. Мужчина уточнил: точно выписали? Медсестра ответила: точно.
Спустя полчаса к дому Паганеля подкатила "девятка" с тонированными стеклами, встала неподалеку так, чтобы видеть подъезд.
* * *
Гурон вычистил свой "арсенал". Оружия теперь у него было до черта, но с патронами наблюдался большой напряг. Только у "нагана" барабан был полон. Именно поэтому Гурон выбрал его в качестве основного.
К полудню он вылез из своей "берлоги", перекусил в кафе и поехал в центр. В оружейном магазине Гурон купил кобуру для "нагана". Продавец сватал ему оперативную "сбрую", но Гурон выбрал открытую поясную кобуру – "сбруя" эффектно смотрится на красавцах-сыщиках в кино, но в реальной жизни она не так уж и удобна. "Сбруя" сильно натирает "холку", а в рукопашке имеет свойство "гулять". Он выбрал практичную итальянскую кобуру "сэндвичевой" конструкции со шлевками, которые позволяют регулировать положение кобуры на ремне.
В "Гостином дворе" Гурон купил брючный ремень и куртку цвета хаки. Продавщица сказала: эта вам чуть великовата, возьмите на размер поменьше. Он ответил: нет, возьму эту. Потом он купил… парик. Вообще-то, парик был женский, но при отсутствии выбора… Пока Гурон примерял парики, продавщицы в отделе переглядывались, а когда он ушел со своей покупкой, одна сказала другой:
– Такой с виду мужчина мужчинистый, а поди ж ты – гомик. Никогда бы не подумала.
– Да в Катькином садике таких "мужчинистых" пруд пруди, – отозвалась другая. – Тьфу!
* * *
Вернувшись в гараж, Гурон взял ножницы и основательно поработал с париком – подстриг его покороче спереди и с боков, а сзади стянул волосы в пучок. Примерил и оценил "экстерьер", глядя в боковое зеркало "Волги"… м-да, чучело то еще.
Он отрегулировал положение кобуры под "наган", потренировался в быстром извлечении.
Внутри левого рукава куртки пришил неглубокий карманчик под ТТ[54].
Начал отрабатывать извлечение и едва не уронил пистолет. Стало понятно: необходима страховка. Гурон оснастил оба ствола страхующими шнурами и продолжил. Он тренировался более двух часов, выхватывая поочередно то "наган", то ТТ, то оба одновременно. Он набил синяк на локтевом сгибе левой руки, набил мозоли на ладонях, но добился того, чтобы оружие "само выпрыгивало" в руку.
Потом он напялил парик – чучело, блин немазаный! – и поехал на улицу Ушинского.
* * *
Дом № 140 оказался двенадцатиэтажной свечкой в самом конце улицы – дальше была железная дорога, гаражи и поля… Рядом с домом стояла блочная пятиэтажка и торговый центр, с противоположной стороны – платная стоянка. Гурон прогулялся мимо стоянки, но знакомых автомобилей не увидел. У торгового центра он нашел работающий – почти чудо – телефон, вошел в будку с выбитыми стеклами и набрал номер, который сообщил ему Буйвол.
После четвертого гудка трубку сняла женщина: алло.
– Будьте добры Рафаэля.
После секундной паузы женщина, судя по голосу – молодая, спросила:
– А кто спрашивает?
– Старый знакомый.
– Его нет. Что передать?
– Ничего не нужно. Скажите, пожалуйста: в какое время перезвонить, чтобы его застать?
– Не знаю.
– Мне хотя бы ориентировочно… в восемь вечера? В девять? В десять?
– Не могу сказать ничего определенного. Оставьте ваш телефон, он сам вам перезвонит.
– К сожалению, я в Петербурге проездом, у меня нет телефона… извините, всего доброго.
