Я не могла не увидеть своими глазами разрушенный Форум,обгорелые, голые римские холмы, свиней и овец, бродящих по тем местам, гдекогда-то обращался к толпе Цицерон. Мне необходимо было взглянуть наотверженных бедняков, утративших всякую надежду и влачивших безрадостноесуществование на берегах Тибра.
Увидеть павший классический мир… Увидеть христианские церквии святыни…
Увидеть одного конкретного ученого. Как и Боэций, он велсвое происхождение от старого римского рода, как Боэций, он читал классиков исвятых. Этот человек рассылал письма по всему миру, даже в далекую Англию,ученому Беде.
Невзирая на разруху и войну, он построил монастырь –истинное воплощение творческих сил и оптимизма.
Речь идет, разумеется, об ученом Кассиодоре, а его монастырьрасполагался на самом кончике итальянского «сапога», в райской земле – зеленойКалабрии.
Я, как и планировала, попала туда ранним вечером, когдамонастырь больше всего походил на великолепный, потрясающий освещенный город вминиатюре.
В скриптории усердно переписывали книги монахи.
А в келье с распахнутой навстречу ночи дверью сидел,склонившись над рукописью, сам Кассиодор, которому уже минуло девяносто лет.
Несмотря на политику варваров, погубившую его друга Боэция,Кассиодор выжил, служил арийцу остготу императору Теодориху и, как толькопозволил возраст, покинул государственную службу, чтобы построить монастырьсвоей мечты и писать письма монахам всего мира, делясь с ними своими знаниями одревних в стремлении сохранить мудрость греков и римлян.
Правы ли были те, кто называл его последним представителемдревнего мира? Последним, кто умел читать и по-гречески, и по-латыни?Последним, кто дорожил и Аристотелем, и догматами Папы Римского? И Платоном, исвятым Павлом?
Тогда я не знала, что о нем будут так хорошо помнить. И незнала, что его так скоро забудут!
Виварий, расположенный на горном склоне, оказалсяархитектурным триумфом. Там были и искрящиеся пруды для разведения и ловли рыбы– именно благодаря им он и получил свое название. Была и христианская церковь снеизменным крестом, общие спальни, комнаты для усталых гостей-путешественников.В библиотеке хранились не только богатые собрания классиков моего времени, но иЕвангелия, ныне утерянные. Монастырь отнюдь не испытывал недостатка в любыхнеобходимых для приготовления пищи злаках, в усыпанных плодами деревьях, впшеничных полях.
Всем этим ведали монахи, день и ночь посвящавшие себяпереписыванию книг в длинном скриптории.
Там, на ласковом подлунном побережье, были и пчелиные ульи,сотни ульев, из которых монахи добывали мед, идущий в пищу, воск дляизготовления священных свечей и желе для притираний. Холм, отданный под ульи,по размерам не уступал фруктовому саду или полям Вивария.
Я подсматривала за Кассиодором. Я бродила среди ульев, каквсегда восхищаясь необъяснимой пчелиной организацией, тайнами пчел и их танцев,их охотой за пыльцой, их размножением, – все это было знакомо мне задолгодо того, как получило свое объяснение в мире людей.
Покинув пчел и направившись к далекому маячку – лампеКассиодора, я обернулась. И моим глазам открылась странная картина.
Со стороны ульев показалось нечто огромное, невидимое исильное – я его и чувствовала, и слышала. Страха я не испытывала, но в душемелькнула мимолетная надежда, что в мире появилось какое-то новое существо. Ибопризраков я не вижу – и никогда не видела.
Эта сила возникла прямо из пчел – из их запутанных знаний ибесчисленных многовековых инстинктов, как будто они вызвали ее случайно илинаделили сознанием благодаря своим бесконечным творческим способностям,дотошности и выносливости.
Она напоминала старого римского духа леса.
Я увидела, как эта сила свободно полетела над полями. Яувидела, как она вошла в тело стоявшего в поле соломенного пугала, сделанногомонахами, с круглой деревянной головой, нарисованными глазами, примитивнымносом и улыбающимся ртом, – это похожее на человека создание, одетое вмонашескую рясу с капюшоном, время от времени переставляли с места на место.
Я увидела, как это пугало, человек из соломы и дерева,поспешило, извиваясь и пританцовывая, по полям и виноградникам к кельеКассиодора. И пошла за ним.
Вдруг я услышала его безмолвный вопль. Услышала, а потомувидела, как пугало склоняется в танце скорби, прижимая соломенные руки к ушам,которых у него не было. Оно извивалось от горя.
Кассиодор умер. Тихо умер в своей освещенной лампой келье, уписьменного стола. Он лежал рядом с рукописью – седовласый, древний, спокойный.Он прожил более девяноста лет. И умер.
Пугало было вне себя от страдания и горя, оно покачивалось истонало, хотя ни одному человеку не дано было услышать эти стоны.
Я, никогда не видевшая духов, в изумлении глазела на него.Потом оно почувствовало мое присутствие. И повернулось. Точнее, это был он, ибосоломенное тело и лохмотья придавали существу скорее мужское обличье. Так вот,раскинув свои соломенные руки, он потянулся ко мне. Из рукавов падала солома.Деревянная голова качнулась на шесте-позвоночнике. Он – или оно – умолял меняответить на сложнейшие вопросы, задаваемые как смертными, так и бессмертными.Он обращался за ответами ко мне!
Потом, бросив последний взгляд на мертвого Кассиодора, онпобежал ко мне по склонившейся траве. Может быть, я смогу объяснить? Можетбыть, я, согласно божественному плану, храню секрет потери Кассиодора?Кассиодора, чей Виварий мог соперничать с пчелиным ульем в элегантности икрасоте! Именно Виварий извлек из ульев эту совокупность сознания! Может быть,я смогу утишить его боль?
«В этом мире случаются ужасные вещи, – прошепталая. – Он состоит из тайн и от тайн зависит. Если хочешь обрести покой,возвращайся в ульи; оставь человеческое обличье и снова разделись на фрагментыбездумной жизни довольных пчел, возвращайся откуда пришел».
Он сосредоточенно слушал.
«Если же ты хочешь обрести плотскую жизнь, человеческуюжизнь, тяжелую жизнь, способную течь сквозь пространство и время, то дерись занее. Если тебе ближе человеческая философия, то борись за нее и набирайсямудрости, чтобы ничто и никогда не причинило тебе вреда. Мудрость есть сила.Превратись, кем бы ты ни был, в существо с определенными намерениями.
Но знай вот что. Все, что существует под небом, –обман. Все мифы, вся религия, вся философия, вся история – сплошная ложь».
Существо, я так и не знаю, какого оно было пола, вскинулосоломенные связки-руки, словно хотело прикрыть рот.
Я отвернулась и бесшумно пошла прочь через виноградник.Очень скоро монахи обнаружат, что их Верховный Отец, их гений, их святойскончался за работой.
