Водитель Олега отвез их в отель уже под утро, и всю дорогу Джон дивился густому трафику. «Дарлинг, ты в Москве. Это покруче Нью-Йорка, понимаешь?» Не тратя времени на обсуждения, как провести остаток ночи, они сомкнулись в объятия, едва за ними захлопнулась дверь номера Джона, и почувствовали, как истосковались их тела друг по другу.
Глава 5
Они проснулись около девяти и заказали завтрак в номер. «Боюсь, осмотр достопримечательностей Москвы опять не состоится…» Из отеля выбрались только после полудня. Солнечное утро в осенней Москве – всегда подарок. Пешеходная улочка от отеля до Тверской была напичкана бутиками. Джон поинтересовался, не хочет ли она заглянуть в Hermes.
– Мы это уже проходили, – ответила Анна.
Пройдясь по Тверской, они по настоянию Анны взяли такси и поехали в Новодевичий монастырь. Потом гуляли вокруг университета, и Анна рассказывала о своих студенческих годах. Опять взяли такси и доехали до Красной площади. Джон восторгался Покровским собором и соборами Кремля, куда они попали буквально за полчаса до закрытия.
– Baby-cat, спасибо за тур. Я так рад, что провожу уикэнд в Москве, а не прилетел, как обычно, последним рейсом в воскресенье.
– Не мое дело, но я уже второй раз интересуюсь, как тебе это удалось. Или у вас поменялись правила?
– Так, кое-что. Я просто не могу больше раз за разом проводить уик-энды все с теми же людьми. Мы десятилетиями дружим, все всё про всех знают, все как на ладони, все время одни и те же разговоры, заранее известно, что будет завтра, кто какую реплику подаст. Мне как-то удалось отвоевать себе побольше автономии. Звучит банально, но я постоянно думаю о тебе.
– Давай не будем про это. Просто порадуемся, что совершенно случайно бог подарил нам этот уик-энд в моем городе в самое лучшее время года. Помнишь, сколько раз я безуспешно уговаривала тебя вместе сюда съездить?
– Ну вот, мечты все-таки сбываются. Веди меня куда-нибудь есть.
После раннего ужина поблизости – в «Барашке» – они расстались на пару часов. Каждому надо было поработать, подготовиться к понедельнику. Джон постучал в дверь номера Анны два часа спустя: «Шампанское заказывали?» Вторая ночь в Москве была такой же, как первая: оба боялись потерять хоть миг близости, подаренной им случаем.
– Baby-cat, я был так без тебя несчастлив все это время. Сначала, честно скажу, испытал какое-то временное облегчение, какое-то подобие покоя. Потом крутило все больше и больше.
– Ш-ш-ш-ш… не будем говорить об этом. Нам не нужны слова.
– Твое тело…боже… кожа ребенка. И эти руки… нежные… Помнишь, я однажды послал текст «Я несчастлив, когда тебя нет рядом».
– Я сейчас рядом.
– Вот я поэтому и счастлив.
Утро понедельника – это утро понедельника, и этим все сказано. Еще не было восьми, когда Анна вышла из отеля, нагруженная бумагами и лэптопом, в черном классическом костюме Gucci, правда, с мини-юбкой, в белой простой рубашке и черно-белых лакированных босоножках на высоченных каблуках. Без чулок, как положено. Поехала в «Дессанж» к своему любимому Андрею на укладку, надеясь, что он одобрит ее вид. Потом понеслось… Весь день в суете. Пара трудных и неудачных встреч, одна весьма успешная… Финальные переговоры с банками – участниками синдикации, последние штрихи в презентацию стратегии клиента. Ужин с менеджерами клиента. Текст от Хельмута, текст от Джона, как у нее дела? Не успела войти в номер и скинуть босоножки, как по внутреннему телефону позвонил Джон:
– Можно зайти? Я только что с ужина.
– Заходи, расскажешь свои новости.
Джон тоже провел весь день во встречах. Он работал с крупным клиентом. Как раз про него он рассказывал Анне во время их первой встречи в баре «Харви Ника». Теперь Джон работал с клиентом уже над системным внедрением своей технологии и через день должен был проводить тренинг региональных операторов, которых штаб-квартира вызвала в Москву. После этого, в четверг, Джон должен был вылететь в Эдинбург.
– Успеть к началу уик-энда, – признался он. – Я борюсь за свои права, но в установленных пределах.
Анна рассмеялась. Ей было хорошо. Не хотелось задавать вопросов, затевать разговоров. Хотелось наслаждаться их общением в Москве.
Презентация Анны прошла успешно, хотя у нее слипались глаза. Возникало ощущение дежавю: те же осенние, солнечные, но уже зябкие утра, как тогда на Бейсуотер, когда они с Джоном выходили рано из ее квартиры, те же бессонные чувственные ночи, тот же адреналин, который держит тебя на плаву весь день, те же мысли о Джоне посреди деловых совещаний, и ее собственное лицо, излучающее счастье, успех и тайну.
Так много произошло с тех пор: отношения, углублявшиеся и терявшие легкость с каждым месяцем, апогей чувственного дурмана Парижа, каникулы на яхте и встреча с теми же русскими, с которыми столкнулись в минувшую субботу, разрыв и ее боль. Ворвавшийся в ее жизнь роман с Хельмутом, развернувшийся так быстро, что Анна и оглянуться не успела, как у нее на пальце очутилось бриллиантовое колечко.
Встреча с сыном Виктора, который поведал, что значил для его отца разрыв с ней. Тревога и грусть от бессмысленных и разрушительных попыток Хельмута оторвать Анну от ее собственного прошлого. Приезд в Москву «вместе с Джоном», который принимает ее мир безоговорочно и с удовольствием, и ее встречи с теми же людьми, совершенно не подозревающими, что происходило с ней в последний год. И снова сентябрь, солнце и прохладный ветер, тексты, летающие между ней и Джоном. Жизнь совершила полный круг.
Снова вечер с Джоном, ужин в ресторане, прогулка по Красной площади, подсвеченные башни Кремля, снова бессонная ночь. И еще один день, полный беготни, заседаний, споров, бумаг и расчетов. Всё, миссия выполнена. Коллеги пригласили Анну на прощальный ужин вечером в отель «Ритц». Она не стала беспокоить Джона: понятно, что в свой последний вечер он точно так же будет ужинать со своими клиентами.
«Ритц» был еще в моде. Терраса наверху манила полюбоваться панорамой Москвы. Ужин выдался долгим, но абсолютно не скучным. Ее клиенты, такие трудные в переговорах, были приятны в застолье. Анна сидела рядом с собственником крупного портового терминала, к которому давно испытывала искреннюю симпатию.
– Это не будет неприлично, если мы с тобой пойдем на террасу? Хочу покурить и полюбоваться видами.
Он засмеялся:
– Совсем испортилась в Лондоне. Прилично, неприлично. Тут свободная страна, делаем, что хотим. Мы люди простые.
Он был прав. Москва действительно самый непринужденный и толерантный город. Тебе позволено все до тех пор, пока ты хорошо относишься к людям и те тебе доверяют.
– А может, тебе неприлично оставлять гостей? Я могу и одна.
– Опять, «прилично, неприлично». Будь проще, и люди к тебе потянутся, как говорит один наш с тобой общий знакомый. Кстати, я что-то давно не могу с ним пересечься, а тут по отелю бродят его люди. Может, у них тоже сегодня здесь какое-то мероприятие? Я Петра имею в виду.
