и уже по дороге придумала, что пока нарисует еще одну А на должном расстоянии от первой. В этот раз бетон сопротивлялся ей больше, чем в прошлый, и работа затянулась, но она увлеклась и еще поняла, что вполне может написать еще T ровно посередине; выведя вертикальную палку, Астра поднялась с корточек размять затекшие ноги и увидела, что в дальнем конце пирса стоит свой: голова его мелко-мелко тряслась, в обступающей тишине из нее доносился словно бы песчаный шорох, но глаза смотрели с такой бешеной пристальностью, что Астру сейчас же вырвало на ее две с половиной буквы.
Бояться было в любом случае поздно, и она, чуть отступив от расползавшегося пятна, только пусто вздохнула; оставленный крюк чернел перед ней на бетоне, но мама сказала бы: не поможет, только больше изляпаешься. Поджав губы как у доски при коварном вопросе по тексту, Астра наконец разглядела, что у своего по самые плечи отняты руки: налетавший с воды ветер болтал его рукава запросто, как никчемные ленточки, и ей стало ужасно смешно, она расхохоталась впервые за все это долгое время. Ее смех произвел впечатление на своего: трепещущая голова его унялась, он чуть склонил ее вперед, словно прислушиваясь повнимательней, а когда Астра умолкла, свой побежал к ней таким частым, дробным бегом, что пирс задрожал так же жутко, как до этого его голова.
Астра выдержала первый выстрел паники и устояла на месте, приготовившись броситься в противоход, когда тот добежит, но на полдороге свой внезапно сбился с курса, его выгнуло так просто, как будто вся его одежда, а не только рукава были пусты, и он еще быстрей понесся прямо к воде, и даже когда пирс уже кончился, еще успел, как показалось Астре, пробежаться просто по воздуху, прежде чем оглушительно рухнуть в реку. Секунду назад она была готова взлететь, а теперь чувствовала, что ноги ее вросли в бетон: она даже подумала, что превратилась в музейную статую, даже не успев подписать себе табличку. Вопреки ее ожиданиям свой не стал как-то биться в реке и некрасиво орать, а лег спиной на воду, как на ровную постель, и только заклинившая голова его опять часто кивала, как если бы он спешил согласиться со всем, что уже произошло и еще может произойти.
Течение повлекло его к мосту, под которым, помнила Астра, была установлена решетка, где он, видимо, должен был крепко застрять; наконец оторвав ноги от пирса, она чуть прошлась вдоль воды, провожая уплывавшего, и почти собралась помахать ему на прощание, но догадалась, что это будет выглядеть скорее как издевательство. Впрочем, еще до того, как свой достиг моста, со стороны Астриной школы выпорхнул санитарный дрон, дважды в неделю сбрасывавший им гуманитарку; приблизившись и повиснув над плывущим, он уронил из себя что-то невидимое, но шумное, и своего покрыло высокое пламя: тот, однако, не дернулся и на этот раз, так что Астра подумала, что он, возможно, получил ровно то, за чем пришел. Она дождалась, пока пламя наестся, и вернулась на башню, постаравшись стереть с себя торжественный вид, чтобы мама не заподозрила, что снаружи что-то приключилось.
Уже вечером, когда мама опять оставила ее одну, Астра сообразила, что оставила на пирсе свой пишущий крюк и никак не прибрала за собой; ночью же начался колоссальный дождь, и она легко и обнадеженно заснула, но к утру пирс был вымыт настолько чисто, что и крюк куда-то пропал. С тех пор она регулярно пыталась отыскать ему замену в фабричных развалах, но все было не то: не ложилось в руку, обдирало кожу, было слишком тяжелым или слишком тупым; через две недели бесплодных копаний Астра с досады предложила маме попросить у эрца устроить им пару общих тетрадей, которые в школе заводили класса с шестого, а то и позже: это был, она хорошо помнила, предмет тихой зависти, и мама сперва посмотрела на нее почти ненавидящим взглядом, а потом, как будто смягчившись, сказала: мы здесь не за этим. Астра уже слышала от нее эти слова, подразумевавшие под собой будто бы некую тайну, до которой она все равно еще не доросла, но в этот раз все же решилась спросить: а зачем же тогда. А что ты предлагаешь еще, удивилась мама; ты думаешь, где-то может быть лучше? А кому если и дают бумагу, то заставляют писать такое, что глаза на лоб. Я не знаю, потупилась Астра, чувствуя, что мама ускользает от нее, как уплывал по реке свой: я просто боюсь, что еще чуть-чуть – и я просто всему разучусь, буду только чесаться, как кот. Мама шагнула к ней и обняла: будем две с тобой кошки, уляжемся вместе, и даже зимою не страшно; а когда мне было как тебе, я хотела быть дельфином, мы все-таки мало похожи. Астра задрала голову, и склоненное мамино лицо почти напугало ее, но она смотрела, пока не привыкла.
В ближайшей присылке, однако, оказался крохотный блокнот без обложки; кое-где на листах мелькали чужие карандашные цифры, на одном были нарисованы неправдоподобные губы, но радости это никак не убавляло. Астра решила, что будет писать очень мелко и медленно, не больше страницы в день, и сначала напишет просто самые важные слова, совсем немного: мама, башня, лето, дверь, дрон, пирс, эрц, спасибо, папа, свои. Соседство папы со своими сразу же показалось ей очень неудачным, и, хотя бумаги было остро жаль, Астра составила список заново, теперь выстроив слова по алфавиту; это, однако, не успокоило поднявшегося в ней волнения, и она отпросилась у мамы еще прогуляться вблизи, обещая быть осторожной. Проходя мимо черной эрцевой двери, она не сдержалась и слабо провела пальцами вдоль толстого, как рельса, засова, не зная, как еще обозначить свою благодарность; и тут же за дверью словно бы заворочался кит и всю башню наполнило глухое гудение, как от огромной стиральной машинки: Астра еще не успела остолбенеть, когда свесившаяся с лестницы мама не своим голосом закричала ей: прочь, ступай куда шла, не пытайся! Астра выскочила наружу, задыхаясь от злости, и забежала глубоко в разгромленный двор, решив не возвращаться, пока мама не придет за ней сама.
Она устроилась на бетонной тумбе возле склада с уроненными воротами, спиной к распахнутой пустоте; солнце стало прямо над ней, и ничего не просящее взамен тепло скоро успокоило Астру, что все-таки было некстати: отчаяние, с которым она выбегала из башни, помогло бы ей продержаться снаружи подольше. Однако она с удивлением поняла, что и так,
