короткую передышку перед очередной попыткой, Прекхард разминал натруженные кисти, готовясь вновь испытать свою силу в борьбе с упорным мечом.
Прежде чем Прекхард снова приготовился ухватиться за рукоять меча, Гром заметил кое-что на его навершии и с интересом обратил на это внимание.
«Постой, Прекхард, ты видел эту странную гравировку? Я никогда не встречал ничего похожего,» — заметил Гром, внимательно разглядывая навершие меча.
«Да, я тоже обратил на это внимание. Думал, что это просто красные линии, вроде насечек. Мы делали такие — одну за каждого поверженного врага,» — отозвался Прекхард, с легким кивком, касаясь рукояти. — «Может Малдуст знает больше?»
Волшебник с раскуренной трубкой в губах подошел к Грому и Прекхарду. С блеском скрытых познаний в глазах, он с трудом узнал символ.
Строгий и величественный символ, построенный на простых, но мощных формах, выполненных прямыми красными линиями, дал ясное понимание Малдусту, что перед ним герб утерянного и малоизвестного клана гномов Орокарни.
«Этот забытый клан, вероятно, носил другое имя, чем тот горный хребет, где до сих пор живут их сородичи. Однако их истинное имя ушло в небытие вместе с той малочисленной группой гномов, которые так ревностно сторонились всего, что происходило в Средиземье. Они отправились на поиски нового дома так далеко, что, по преданиям, достигли холмов за бескрайними пустынями. Это забытая легенда, которую уже не помнят даже гномы, но она сохранилась в устных преданиях истерлингов. Когда-то я взял на себя труд сохранить и записать их фольклор», — рассказывал Малдуст.
Погрузившись в воспоминания, Малдуст с увлечением начал подробно рассказывать о всем, что помнил об этом клане. Он обратил внимание слушателей на герб, поясняя: «Центральный элемент герба напоминает древнюю архитектурную структуру — возможно, крепость или кузницу, что отражает инженерное мастерство и стремление к созиданию, присущее всем гномам. Симметрия линий символизирует баланс, порядок и нерушимую сплоченность клана. Красный цвет указывает на их силу и готовность защищать свой народ и традиции до последней капли крови. Прямые линии герба создают ощущение непреклонности и стойкости, подчеркивая прочные, как камень, принципы клана.»
Гром, уставший от словесного потока, отмахнулся и произнес:
«Что же это получается, гномы тебя сюда призывали? Может этот Итильдин это их король?»
Малдуст вдруг оторвал взгляд от рукояти и перевел его на Грома, задумчиво произнесши: «Итильдин… Гномы… Разумеется. Это металлический сплав, который был создан искусными металлургами в Эрегионе — плод совместного труда кузнецов гномов и эльфов в те времена, когда их дружба была поистине крепка».
Тем временем, от берега пруда, мокрый, но сияющий от гордости, Цедрус подошел к остальным, сжимая в руках драгоценный камень.
«Вот, Малдуст, я нашел итильдин!» — уверенно произнес эльф.
Вспомнив, что собой представляет этот металл, Малдуст встретил взглядом Цедруса, полным разочарования. Волшебник не понимал, как мудрый эльф мог забыть, что такое итильдин. Или, возможно, он намеренно скрывал эту информацию? Вряд ли, скорее всего, Цедрус просто глуп, подумал Малдуст, бросив взгляд на камень, который эльф поднял со дна пруда. Кратко произнеся: «Это просто аквамарин, бестолочь», — он направился в сторону, где растительность примыкала к каменистому краю холма. Здесь земляная возвышенность, казалось, была специально срублена, обнажая гладкую каменистую поверхность прочной породы.
Цедрус почти незаметно хмыкнул, стараясь не выглядеть глупо. Он заметил, что Прекхард безуспешно пытался вытащить застрявший меч, и когда южанин прекратил свои попытки, эльф решил, что справится лучше. К его удивлению, Цедрус легко извлёк клинок, вероятно, потому что южный воин находился на грани последнего рывка, который позволил бы мечу поддаться. Убедившись, что раз уж он извлёк трофей, то он и принадлежит ему, Цедрус невозмутимо подвязал меч к своему поясу, даже не удосужившись обратить внимание на свою находку.
«Зачем тебе этот меч, Цедрус? Верни его мне. У тебя и без него есть добротный клинок», — произнёс Прекхард, желая заполучить добычу, ради которой потратил столько усилий и времени, чтобы освободить её из земляной хватки. Клинок нолдорской работы не мог даже в сравнении стоять с тем мечом, который Цедрус присвоил себе. Безусловно, гномья работа заслуживала всяческих похвал, но с эльфийским мастерством не шла ни в какое сравнение. Более того, никто не мог сказать, сколько времени этот гномий меч пролежал здесь, и это неизбежно отразилось на его состоянии. Тем не менее, Цедрус ответил с непоколебимой уверенностью: «Моё! Вы и так прячете в своих карманах то, что украли у меня. Поэтому ничего я тебе не отдам, харадрим».
Пока Прекхард безуспешно пытался убедить Цедруса в своей непричастности к исчезновению его имущества, а Гром устало наблюдал за их перепалкой, Володус продолжал кружиться и веселиться. Фокусник находился в таком экстазе, что не замечал ничего вокруг, кроме растений, светлячков и мелких грибов, которые с аппетитом собирал и тут же поглощал. Возможно, именно они были причиной его странного поведения. Тем не менее, остальные были так поглощены своими заботами, что не обращали внимания на Володуса.
На этом фоне Малдуст медленно подходил к крутому склону холма. Каменистая стена, высота которой немного превышала рост волшебника, поднималась чуть более чем на два метра от земли. На ее поверхности, словно покрывало, росли зелёные растения и трава, сливаясь с привычным ландшафтом.
Поглаживая каменную поверхность, Малдуст заметил, что помимо естественных выпуклостей, характерных для природной породы, здесь присутствовали углубления, которые могли возникнуть лишь в результате мастерского труда. Вспомнив, что итильдин — металл, который светится при лунном и звездном свете, он огляделся в поисках таинственных светлячков, которые указывали ему путь, но они, казалось, нарочно избегали этого места. Тогда Малдуст закрыл глаза и обратился к внутренним силам, которые, дремлющие до этого момента, начали пробуждаться в этом лесу. Открыв глаза, они наполнились звездным светом, на который немедленно отреагировал спрятанный итильдин. На поверхности стены появилась обширная надпись на кхуздуле — гномьем языке, а сама стена, омытая узорами света итильдина, предстала в новом свете. Это были гномьи врата, которые можно было бы принять за простой камень, если бы не сверкающий итильдин.
§4. Чары, охраняющие проход
Стена, подсвеченная сверкающим итильдином, выглядела как волшебный холст, расписанный светом. Гладкие каменные поверхности, изначально непримечательные, теперь излучали мягкий, холодный свет, пробивающийся сквозь углубления и узоры, вырезанные древними мастерами. Итильдин играл оттенками голубого и серебристого, создавая эффект мерцания, словно звезды на ночном небе.
Узоры, высеченные на поверхности, становились четче и яснее, когда свет итильдина касался их, обрамляя их блестящими линиями, которые извивались
