идея получше.
Мои глаза расширяются при виде ножа, который он достает из заднего кармана.
— Где ты его взял?
— Как ты думаешь, где? На кухне. — Маленькое лезвие блестит, когда он поднимает его. Нож для чистки овощей. — Зачем даровать ему такую милость, как быстрая смерть?
Я думал о том же, пока не пришел сюда. Как всегда, он готов зайти далеко, в то время как я только и делаю, что думаю об этом. Я даже не смог нажать на чертов курок.
— Не волнуйся, — говорит он с ехидной усмешкой. — Тебе не придется пачкать руки.
— Я уже испачкал, — напоминаю ему. Облегчение, которое я почувствовал, когда впервые увидел его, исчезло благодаря его отношению. Он никогда не знает, когда остановиться. Особенно когда есть шанс заставить меня почувствовать себя неполноценным.
— Ты связал его и избил. Не жди медали. — Он зажимает лезвие ножа зубами, прежде чем стянуть спортивные штаны и шорты Кристиана до лодыжек. У меня внутри все переворачивается, когда я понимаю, что он собирается сделать.
Но это не все, что я чувствую. Почему-то это кажется правильным. То, чего он заслуживает. Он не должен умереть быстро. Не после всего, что он сделал. Он должен истечь кровью в агонии.
— Эээй, Кристиан. Просыпайся. Ты же не хочешь пропустить самое интересное. — Когда Кристиан не отвечает, Ривер наносит ему сильный удар слева, от которого его голова мотнулась в сторону.
Это приводит его в чувство. Ривер склоняется над ним, размахивая ножом перед его опухшими глазами.
— Пришло время сделать так, чтобы снаружи ты выглядел таким же, как и внутри.
— Ч-что? — шепчет он.
— У тебя никогда не хватало смелости быть настоящим мужчиной, поэтому тебе приходилось избивать детей, чтобы чувствовать себя выше других. Очевидно, тебе они не нужны. — Он постукивает плоской стороной лезвия по яйцам Кристиана.
— Нет, — пищит он, извиваясь от ужаса, борясь с клейкой лентой. — Нет, не делайте этого. Я дал вам все, что вы хотели! Я вам все рассказал! Я пытался помочь!
— Ты дал нам информацию, — объясняет Ривер, говоря медленно, как с ребенком. — Но это не все, чего мы хотим. Не после всего дерьма, которое ты провернул. И не только с нами. Скольких гребаных детей ты замучил?
— Я всего лишь делал то, что было правильно! Пожалуйста, не делайте этого! — Его пронзительные мольбы только заставляют Ривера смеяться, пока я зачарованно наблюдаю за ними.
Ривер поворачивается ко мне, ухмыляясь.
— Возможно, мне понадобится, чтобы ты его придержал. Не хотелось бы порезаться из-за того, что он не может усидеть на месте.
Кристиан пристально смотрит на меня, его голова раскачивается взад-вперед, пока он барахтается, как умирающая рыба.
— Не делай этого. Пожалуйста, не делай этого! — умоляет он, всхлипывая, пот пропитывает его рубашку, слезы смешиваются с кровью на его лице.
Мне больше нечего ему сказать. Ривер прав. Это то, чего он заслуживает. Когда я присаживаюсь на корточки рядом с братом, наваливаясь всем своим весом на ноги Кристиана, чтобы прижать их к полу, его рыдания переходят в прерывистое дыхание. Он зашел слишком далеко, чтобы говорить, умолять, о чем угодно. Потому что теперь он чувствует, как кончик лезвия впивается в его тело.
— Скоро все закончится, — с тихим смехом обещает Ривер, прежде чем отрезать первый кусок.
И Кристиан кричит. Так пронзительно и громко, словно обезумевшшее животное, охваченное ужасом и невыразимой болью. Крик обрывается, когда его голос срывается — но его рот все еще открыт, все его тело напряжено. Кровь заливает мои руки, окрашивая их в красный цвет, как и его бедра, и пол под ним. Так много крови.
С удовлетворенным ворчанием Ривер бросает окровавленный комок Кристиану на грудь.
— Теперь счет сведен, — решает он, вставая и глядя на слабеющее тело.
Все, что я могу делать, это смотреть, как из него утекает жизнь. Он все еще в сознании, но оно быстро угасает, его беззвучные крики переходят в беззвучные всхлипы, когда он истекает кровью на полу. Я надеюсь, что каждый злой поступок, который он когда-либо совершал, сейчас проигрывается у него перед глазами. Последний взгляд на его жизнь, прежде чем он сгорит в аду.
Ривер приводит меня в чувство после того, как Кристиан испускает свой последний вздох.
— Нам нужно убираться отсюда, пока кто-нибудь из его подонков-друзей не пришел проведать его.
Я киваю в знак согласия.
— Скарлет снаружи.
— Конечно, она здесь. — Ривер закатывает глаза. — Тогда тебе лучше пойти посидеть с ребенком.
— Почему бы тебе не выйти и не познакомиться с ней? Может быть, тогда ты поймешь.
Взгляд Ривера мрачен. На секунду мне кажется, что он согласится, и по какой-то причине это заставляет меня чувствовать себя неловко.
— Не сегодня. Я встречусь с ней, когда придет время.
Облегчение наполняет мои вены, застигая врасплох. Мысль о встрече Скарлет и Ривера одновременно волнует и пугает. Они были такой огромной частью моей жизни, но у меня нет с ними ни единого общего воспоминания. Это почти как монета, которую я ношу с собой. Они оба со мной, но у каждого своя сторона медали, часть моего мира, которой еще не суждено было встретиться.
Я собираюсь пойти на кухню помыть руки, когда слышу звук, доносящийся снаружи дома.
И это мог быть только один человек.
Ривер вскидывает голову, и наши взгляды встречаются. Его мерзкая ухмылка — это все, что я могу видеть. Он знает, кто там.
Будь она проклята за то, что не послушалась.
24
СКАРЛЕТ
Леденящий кровь крик раздается в ночи.
Это меня останавливает.
Кровь застывает в моих венах, сковывает суставы и напрягает каждую мышцу тела. Мое сердце сжимается в груди до тех пор, пока я не убеждаюсь, что оно совсем перестало биться.
И все это из-за крика.
Потому что это такой крик, который превосходит боль и заставляет человека сжиматься от страха. Так много страха. Этот страх разрывает меня на части, и внезапно мой мочевой пузырь становится тяжелым.
Нет сомнений, откуда откуда он раздался. Прямо передо мной.
Из дома.
Этот звук эхом отдается в моей голове, полный ужаса и невыразимой боли. Это не похоже на человеческий звук, но я никогда не слышала, чтобы животное так кричало.
Как с кошки, с которой сдирают кожу, пока она еще жива.
Мне нужно убираться отсюда. Мне нужно развернуться и пойти к джипу. Сейчас. Пока Рен не обнаружил, что я ушла. Я должна была оставаться на месте, а теперь я здесь, и мне очень, очень жаль, что
