не удержалась от вскрика девушка. — Зачем?!
— Я… Я хотел поговорить с Флитвиком, — признался Джеймс. — Не важно. В общем, я встретил Дамблдора, хотя очень старался этого избежать.
— Тогда не стоило вообще появляться в Хогвартсе, — отчеканила Лили. — Я же говорила тебе!.. Дамблдор, он… Он играет в свою игру. И видит в нас только пешек в этой игре. А пешками жертвуют. Их не берегут. Если ему понадобится… Джеймс, я ничего не могла поделать, когда ты привел в этот дом директора и позволил ему наложить Фиделиус. Если бы я знала!.. Знала заранее. Ты мог сделать все сам, но позволил Дамблдору… И Питер! Почему он?
— Потому что Сириус — слишком очевидная кандидатура, — попытался оправдаться Джеймс.
— Ты мог сам стать хранителем. Или сделать им меня. Но нет! Питер! Тебе напомнить, что именно Ремус сообщил директору о моей беременности, хотя я запретила сообщать хоть кому-то? Этот верный песик уже через день обо всем донес дорогому директору.
— Лили…
— Да, после этого сложно было усомниться в том, что Люпин верен Ордену. Точнее, лично Дамблдору. Но он предал нас в мелочи. Ты же понимаешь, что предаст и в чем-то большем? А Питер — трусливая крыса.
— Я и сам жалею об этом! — прервал тираду жены Джеймс. — Понимаешь? Жалею.
— И что же изменилось, что ты вдруг прозрел? — фыркнула Лили и сложила руки на груди. — Что такого тебе сказал Дамблдор?
— Ремус и Питер не были у нас с того дня, когда мы рассказали друзьям о беременности. Так что подробности знает только Сириус. Но он будет последним, кто объявится в Хогвартсе, а директор не покидает стен школы даже ради заседаний Визенгамота.
— Еще повитуха…
— Она дала клятву, — успокоил парень. — Но вычислить дату не так уж и сложно… Так что директор поздравил меня с рождением наследника сегодня. И спрашивал о ритуале имянаречения.
— Что?! Что ты ему сказал? — девушка до боли вцепилась в предплечье мужа.
— Ничего, я ничего не сказал. Это наше личное, я помню. Дело не в этом. Дамблдор… Он пытался меня читать! И еще… пытался невербально накинуть какое-то беспалочковое!
— Что?! — взвилась Лили.
— Пусть и полукровка, но он хорошо знает традиции. Знает, что ребенок может оставаться без официального имени до полугода. Видимо, он рассчитывал, что я выберу его в отцы по магии. И, возможно… возможно, как-то следил за домом. Кажется, он был уверен, что Сириус у нас все это время не появлялся, так что Блэка мы крестным не сделали.
— Что он хотел? — потребовала ответа Лили.
— Он не напирал со своей кандидатурой, но очень настаивал, чтобы я назвал сына Гарри.
— Почему?
— Думаю, Ремус сказал ему не только о твоей беременности… Видишь ли, я тогда еще обмолвился, что сына нужно назвать каким-нибудь семейным именем. Например, Генри, а лучше — Гарри. Мол, в будущем сыну будет проще сходиться с людьми. Гарри — очень простое и располагающее имя. Никакой напыщенности и аристократизма.
— Джеймс!.. И?
— Директор попытался вложить мне в голову, что ребенка должны звать Гарри Джеймс.
— Он хочет знать полное имя, — холодея, произнесла Лили. — Ему зачем-то нужно полное имя нашего ребенка.
— Это странно, да, — согласился Джеймс. — Как хорошо, что у нас дочь.
— И как хорошо, что вы с Сириусом, два балбеса, зовете ее Гарри, — немного успокоившись, сказала Лили. — Надеюсь, Дамблдор не узнает ее полного имени хотя бы до малого совершеннолетия. Потом не так страшно.
Оба с тревогой переглянулись.
— Думаешь, он как-то использовал то, что… знал наши имена?
— Не уверен, — признался Джеймс. — Но сейчас я думаю о том, что, возможно, директор использовал это знание на других.
— Ты о ком?
— Уизли, — ответил парень. — Молли должны были помолвить сразу после малого совершеннолетия, но обряд не закрепился. Оказалось, она уже связана узами помолвки с Артуром. Следов не осталось, нельзя было доказать, что это не решение магии… соединившей два любящих и идеально созвучных сердца.
— Фу, как приторно! — скривилась Лили.
— Именно на это напирал Альбус, когда лорд Прюэтт пытался разгромить его кабинет.
— У директора Хогвартса слишком много власти, — покачала головой Лили. — А Дамблдор… — Она покосилась на мужа. — Он считает себя не просто директором, а чуть ли не наследником Гриффиндора.
— Ты знаешь о старых клятвах, — констатировал Джеймс. — Да, теперь я это тоже вижу. Мы все втянуты в противостояние, начало которому затерялось в прошлом. Мне жаль, Лили, что ты оказалась втянута во все это.
Девушка не ответила, лишь обернулась и с болью глянула на тихо наблюдавшую за ними из кроватки дочь.
34
Пока студенты наслаждались заслуженным отдыхом, директор Дамблдор трудился от рассвета и до заката. Приближался новый календарный год в работе Министерства Магии, а это означало, что у Верховного чародея осталось всего несколько дней для внесения последних предложений законопроектов и поправок к законопроектам на ближайшие шесть месяцев. А ведь еще предстояло посетить итоговое заседание МКМ и несколько благотворительных мероприятий. И все это до начала первой в новом году очередной сессии Визенгамота. Зная же Фаджа, министр обязательно придумает причину собрать внеочередную сессию в первые дни января.
Директор поморщился, вспомнив последнее письмо Корнелиуса. Еще прошлой весной министр заглядывал Дамблдору в рот, ловил каждое его слово, но потом рядом с Фаджем появилась новая помощница… и главу Министерства будто подменили!
Сначала Альбус не обратил внимания на невысокую, не очень-то красивую и откровенно слабую магически волшебницу, обосновавшуюся в приемной министра. Директор весьма смутно помнил ее по Хогвартсу. В школе Долорес Амбридж ничем не выделялась. Училась весьма посредственно, правила почти не нарушала. Если бы не попытки носить розовый галстук вместо стандартного факультетского, волшебница слилась бы с остальной массой таких же средненьких незапоминающихся учеников.
По любимой расцветке Альбус ее и узнал. И очень удивился, обнаружив мисс Амбридж на столь высокой для полукровки без связей должности. Похоже, бывшая слизеринка
