кто она на самом деле, и запретили приближаться к Золотому городу не просто так, а объяснив, почему это опасно. Всего-то и надо было – сказать правду.
Он закрыл глаза, представив, какой хаос начнется в стране. Первый совет, с его интригами и любовью переписывать законы под себя, амбициозные наследники древних родов, правители соседних стран – все набросятся на Альтиду, его Альтиду, лакомый кусок этого прекрасного, прекрасного мира. Будут ли его искать, чтобы вернуть? Он мучительно стиснул зубы и вцепился в столешницу.
В дверь постучали.
Эрисорус выпрямился.
– Светлейший ралу, к вам просится какой-то человек. Третий день не уходит. Говорит, что это касается вашей дочери. Мы обыскали его, ралу, он пришел безоружным.
– Пусть войдет.
Храм в разрушенном городе
Лита решила идти на север, чтобы добраться до Арыцкого перевала, обойдя Лесной предел. Она боялась встретить кого-то из своей армии, но больше всего она боялась встретить Лангура. Невозможно было рассказать ему, что произошло там, на поле. Невозможно было объяснить свой выбор.
Перед рекой она остановилась, слезла с дуга. Гадко оставлять его здесь, но как переправиться вместе с ним, она не знала: на берегу не было ни одного плота, да это и понятно, ведь люди пределов ушли на тот берег. Хорошо хоть, веревочную переправу не сняли.
Лита погладила по голове Ночного Ветра, прошептала:
– Прости, что заставила тебя участвовать в этом. Прости, что оставляю здесь. Не знаю, водятся ли тут дуги, но вдруг ты сможешь найти семью?
Она еще раз погладила его, поправила заплечный мешок, лук и колчан и ступила на натянутую веревку. Ночной Ветер что-то фыркнул ей вслед. Лита не обернулась. Нижняя веревка провисла и ушла в воду под ее весом. Лита старалась не смотреть вниз, на быстрое течение, сосредоточилась на руках. Вроде бы и не страшно упасть в воду, пусть река несет ее подальше отсюда, но было жалко книгу, которая, конечно, намокнет и испортится. Лита была уже на середине реки, когда Ночной Ветер зашел в воду и поплыл следом. И когда она спустилась с веревки на другом берегу, дуг обдал ее холодными брызгами, отряхиваясь. Она неожиданно рассмеялась и тут же смолкла.
Лита пошла вверх по реке, а потом повернула на восток, к горам. Ночной Ветер фыркнул и убежал по тропе, наверное почуяв близость родных мест. Она снова осталась одна. Днем пряталась на деревьях и в брошенных рысьих логовах. Мерзла и скучала по Солке. В сумерках подходила к деревням, пряталась за деревьями, наблюдала за вроде бы мирной жизнью.
Это было даже странно – как быстро все они вернулись к своим обычным делам, стали прежними. Или это только так кажется? Ведь она не могла слышать, о чем говорят мужчины, собираясь вечерами группами посреди улицы, о чем плачут на своих кухнях женщины…
Она гадала, где сейчас Харза и Глен с Рией. И почему-то ей казалось, что они остались с Лангуром. Еле видная тропинка начала взбираться вверх, и Лита, вспомнив родные холмы, решила подняться хотя бы ненадолго.
Она не сразу узнала это место, не сразу вспомнила, что уже была здесь, только с другого края, но когда ровный сильный ветер, качнув увядшие травы, подул ей в лицо, она поняла, что ноги принесли ее на тималу – здесь Лангур учил ее стрелять из лука. Когда-то давно. Она сжала свой лук, висевший на плече, всхлипнула, бросилась бежать, а потом кубарем скатилась вниз. И оказалась в заброшенном городе.
Уже темнело, и она отыскала храм Тимирера, устроилась у алтаря. Крыша рухнула под натиском времени и дождей, в провале сияли две крупные звезды. Лита положила рядом лук и колчан, флейту. Порылась в заплечном мешке, нашарила горсть лесных орехов, что собрала еще вчера. Половину положила на алтарь, другую расколола и съела. Нащупала в мешке сверток – тот самый, что дал ей Фиорт, уходя с поля несостоявшейся битвы, – и удивилась, что за все эти дни ни разу о нем не вспомнила. Развернула.
Это был прекраснейший лумнийский платок – тончайший шелк ярко-голубого цвета с нежно-зелеными и белыми цветами, а еще – письмо. Но и не вскрывая его, Лита поняла, что это подарок Алоики. В первую секунду она хотела зашвырнуть платок куда подальше, но потом подумала, что это больше похоже на мольбу о прощении и что в итоге именно встреча с Алоикой привела ее сюда, в этот тайный храм, разбила ее жизнь, сделала ее и светлейшей ралу, и Тимирилис. Нет, этот дар нельзя ни забыть, ни выбросить, она будет носить его на плечах и помнить.
Лита достала из мешка книгу, оставленную ей таинственной старухой. Зачем-то погладила. «Стратегия битвы»? Ха, теперь ей не нужны никакие битвы, никакая война. С урфами справятся и без нее, а она… Куда ей идти? Не может же она прятаться у мамы всю жизнь! Переплыть море, податься в Суэк или Лумис, уплыть еще дальше, где совсем незнакомые страны… Но ее земля здесь, она любит Альтиду, она не хочет ее покидать. На секунду ей представилась жизнь, которая могла бы быть, не поверь она старухе, не внемли мольбе брата, не пойди на Золотой город: она бы осталась в Лесном пределе, вышла бы замуж за Лангура, родила бы ему сына и дочь, а может, еще и еще. Он бы плотничал, она бы врачевала. Они были бы счастливы.
«Первый совет нашел бы меня. Ашица не успокоится, пока меня не убьет». Она достала арбалетный болт, покачала его в руке. Тяжелый. Если бы стрелок не промахнулся… Она отложила болт и раскрыла книгу.
Страницы были абсолютно чисты. Лита подумала, что от усталости глаза ее не видят слов и схем, которые успела выучить чуть ли не наизусть, а может, она уснула и это просто сон. «Что ж, тем лучше. Я ничего не хочу больше слышать о войне».
Она проснулась от раската голоса огромного, как самая большая в мире гора:
– Ага! Вот и ты!
Лита ни разу в жизни не встречала Дота, но узнала его тут же. Она вскочила, поклонилась и встала на одно колено. Дот – очень сердитый бог, надо сразу оказать ему почтение. «Что он любит? – метались мысли у нее в голове. – Камни и оружие, да, он любит оружие». Она схватила лук и протянула его Доту. И только подумала: «Это Лангур сделал мне. Лучше бы я отдала ему мамин браслет с камнями богов». Но было поздно: то, что предложено богу, назад не вернешь. «Видно, моя судьба
