что у тебя грудь охуенная?
– Не помню. Слушай, у тебя как бы стоит.
– Ну, было бы странно, если бы у меня на тебя не стоял.
– Ты пьяный, по моим наблюдениям, ударился головой, когда падал, но у тебя все равно стоит.
– Где голова, а где головка?
– И все же я пойду спать в другое место.
– Ты трусишь, что сорвешься?
– Я вообще-то не животное.
– Эль, хватит дуться. Что я такого сделал?
– Ты хотел сказать, чего ты не сделал.
– Да бери ты эту полку. Это просто повод посраться? Не нужна она тебе в реале. Не морочь мне голову, ты все равно за несколько ночёвок раскидала свои кондиционеры, гели, банки, склянки по всем полкам. Причем намеренно. Совсем меня за идиота держишь? Хотя да, я, несомненно, идиот, потому что ведусь на это, делая вид, что не замечаю. Трусы тебе некуда положить? Хорошо, занимай для них полку. Довольна?
– Не довольна. Ты кое в чем прав. Полка – это фигня. И нет, не попытка найти повод поругаться. Скорее, желание, чтобы ты сам мне это предложил.
– Все, я предложил. Конфликт исчерпан?
Хер он там исчерпан, раз Эля не только высвобождается из моих рук, но и включает торшер.
– А ты в курсе, что у нас даже свидания ни одного не было, – ну серьезно?!
– Поздновато опомнилась, не находишь? Мы сейчас отмотаем все назад и будем заниматься такой херней?
– А может, я хочу заниматься этой херней.
– Ты для галочки этого хочешь, Эля. Почему-то уверен, что ты, в отличие от меня, ходила на сотни свиданий, которые оканчивались ничем. А спишь, во всех смыслах этого слова, ты по итогу со мной. И выходишь ночью именно ко мне. Серьезно сейчас будем играть в детский сад, потому что так принято обществом?
– Как у тебя получается все переворачивать?
– Встречный вопрос, как, пусть и эгоистичное, желание оставить тебя дальше на практике и идиотская полка привели к этому?
– Ты так ничего и не понял. Ты воспользовался тем, о чем я тебе сказала по секрету. Попроси ты меня просто походить с тобой на практику, все бы было по-другому. Но ты сделал в своем стиле – показал мне не только мое место, но и унизил перед бабой, которая не только выше меня по званию, но и которая по тебе сохнет, – и снова, блядь, Настя.
– Да, ты права. Я хотел тебя щелкнуть по носу и показать твое место. О Насте я и вправду тогда не думал. Я вообще не знал будет ли она там. Хорошо, я был не прав. Но, может быть, ты тоже уже угомонишься и перестанешь нам обоим мотать нервы с этой темой? Самой нравится вся эта херня?
– Не нравится. Однако, тебе тоже не нравится то, что я делаю с тобой, как ты сам сказал, – как знал, что надо попридержать свой язык.
– Нравится, не нравится, уже ничего не поделать. Влюбилась, так терпи. Я же терплю.
– Как влюбилось, так и разлюбится.
– Видала? – тычу фигу ей в лицо.
– Дурак. Будь так добр, зафиксируй в своей памяти, что у нас не будет ничего до тех пор, пока я не сдам зачет.
– Он у тебя уже сдан.
– Зафиксируй, – настойчиво повторяет Эля, порываясь встать с кровати.
– Ты куда?
– Я не буду с тобой спать.
– Не уходи. Хочешь, я сделаю тебе приятно почти без всего.
– Оставь свой язык для других целей. Не хочу, так ясно?
– А что хочешь?
– Чтобы ты протрезвел, а потом мы пошли друг другу на встречу.
– Это как?
– Например, я надеваю наряд чуть менее тебя раздражающий. А ты… подумываешь о том, чтобы бросить курить.
– Хорошо, – судя по выражению ее лица, она не поверила мне ни на грамм.
– Ничего хорошего. Ты утром ничего не вспомнишь.
– Да забудешь тут, когда такой чек из цветочного. Не уходи, тогда ничего не забуду. Розами похеренными клянусь.
– Скотина, – усмехаясь произносит Эля и ложится рядом.
***
Ну хоть без встречи с родителями обошлось. Еще мне не хватало такого позора. Хватит поцарапанной об розы морды. Не искал шипы, а они меня все равно нашли. Это карма, Потапов.
Душ не помог прийти в себя. Башка трещит и состояние полнейшего нервяка. В очередной раз ополаскиваю лицо холодной водой и надеваю одежду. Когда Эля успела все закинуть в машинку и стянуть с меня трусы? Хотя, о чем я? Вырубился я почти моментально, несмотря на совершенно иные желания.
Сейчас, в относительно здравом уме, я складываю всю цепочку. Она воспользовалась точно такими же знаниями, как и я, чтобы щелкнуть меня по носу. Вынужден признать, что это некрасиво, но справедливо.
– Ты там себе ничего не стер? – ох да, вот это уже привычная стервозная Эля.
– И не надейся. Можешь войти.
– Ты мылся дольше меня.
– Я отмывался после твоей усатой бабы.
– Выводы сделал?
– Конечно. Никогда не говорить тебе, что боюсь усатых и огромных баб. Но я оценил. Один-один. Все по-честному. Кстати, кто она?
– Одна из охранниц. Кушать хочешь? – раз, два, три…– Ладно, ладно. Есть хочешь?
– Нет.
– А надо, Сергей Александрович. Пойдем, ущербненький мой узкоглазик.
– Узкоглазик?
– Ну ты щелочки свои видел? Не волнуйся, так даже лучше. На фоне тебя я еще красивее. Пойдем, тебе надо поесть, чтобы заработал организм.
Если еще несколько секунд назад я задумывался о том, чтобы выпить кофе или рассол, то сейчас, при звуке голосов, доносящихся за дверью, совершенно точно Элиных родителей, мне перехотелось и то, и другое. Завтра они приедут, ну конечно. И естественно стучат в дверь Элиной спальни.
– Клянусь, я не знала. Лезь в шкаф.
– Да иди ты в задницу, гондураска. Шкаф уже был, повторений не будет.
– Ну, блин. Они подумают, что я спуталась с китайцем. Папа не расист, но ему по душе… глаза немного побольше. Может, все-таки в шкаф? – если бы можно
