даже несколько раз хотел прервать чтение – настолько ему было неловко, – но Хуа Чэн умолял продолжать. Сейчас Се Ляню искренне хотелось его стукнуть, но на больного рука не поднималась.
Сам Хуа Чэн вовсе не выглядел смущённым:
– Должно быть, один пошутил, другой подхватил, третьи додумали, спутали одно с другим, приправили своими догадками – и вот результат.
Се Лянь отшвырнул книжку в угол:
– Довольно этих глупостей. Тебе надо как следует отдохнуть.
Хуа Чэн захлопал в ладоши:
– Нет-нет, написано хорошо, талантливо. Я уже чувствую себя в сотню раз лучше! Гэгэ, давай ещё одну сказку!
– Ни за что! – отрезал принц.
– Гэгэ, у меня разболелась голова.
– Но…
– Гэгэ.
– Ладно…
Даже в добром здравии Хуа Чэн вил из принца верёвки, а уж больному Се Лянь точно не мог отказать. Поборов стыд, он подобрал книжонку с пола и лёг рядом с князем демонов.
Принц неохотно приступил к чтению:
– Давным-давно жил на свете молодой и прекрасный наследный принц. Он занимался самосовершенствованием глубоко в горах. Однажды ночью он встретил таинственного гостя…
Глава 251
Ах! Пещера Десяти тысяч божеств
Се Ляню не спалось, он ворочался с боку на бок и вдруг вспомнил кое о чём.
– Слушай, Саньлан, по поводу пещеры Десяти тысяч божеств…
– М-м? – сонно протянул тот. – А что с ней?
– Ничего. Я просто подумал об извержении вулкана. Статуи в пещере не пострадали?
Это было бы крайне печально: в каждое изваяние Хуа Чэн вложил душу, и все они были дороги принцу.
– Не пострадали. Я давно установил там барьер, даже если Медная Печь рухнет, пещеру обвал не затронет.
– Правда? – обрадовался Се Лянь. – Прекрасно! А можно вернуться туда?
Князь демонов нахмурился, словно обдумывая ответ, а затем улыбнулся:
– Хорошо, если тебе этого хочется.
– Отправляемся завтра же! – решительно воскликнул принц. – Земли Тунлу теперь открыты, ничто нам не помешает.
Хуа Чэн приподнял бровь:
– Даже так? Ладно.
Успокоившись, Се Лянь уснул и мог бы спокойно проспать до рассвета, но спустя пару часов открыл глаза и обнаружил, что Хуа Чэн исчез. Сон как рукой сняло, принц поднялся, наспех привёл себя в порядок и вышел из покоев, недоумевая, куда же подевался князь демонов.
Хуа Чэн впервые так внезапно исчез в ночи. Се Лянь обыскал весь Дворец невероятного наслаждения, но тщетно; наконец он вспомнил о комнате, которая использовалась для заклинаний перемещения. Принц направился туда и увидел, что дверь действительно недавно открывали: рисунок на ней прежде выглядел иначе, к тому же поверх него виднелись ещё свежие следы киновари. Не раздумывая, Се Лянь толкнул дверь, и за порогом его ждал уже не знакомый зал, а кромешный мрак.
Принц прикрыл за собой дверь, зажёг пламя на ладони и застыл от удивления: «Путешествие на тысячу ли» привело его в огромную тёмную пещеру – пещеру Десяти тысяч божеств!
Почему Хуа Чэн ушёл сюда один посреди ночи? Разве они не договаривались отправиться вместе на следующий день? Принц покачал головой и медленно двинулся вперёд по холодному коридору; каждый его шаг отзывался мрачным эхом. Тонкие покрывала исчезли со статуй, и теперь со всех сторон на Се Ляня молча смотрели бесчисленные лица, в точности повторяющие его собственное. Он невольно передёрнул плечами. Проходя мимо очередного грота, принц заглянул внутрь и увидел на постаменте статую Бога Войны Увенчанного Цветами.
В пещере насчитывалось несколько сотен изваяний, едва ли не тысяча. Сколько лет ушло на их изготовление, а сколько лет они потом провели в тишине и темноте? Принц вздохнул, встал напротив изваяния и, склонив голову набок, пробормотал:
– Наверное, тебе было очень одиноко.
Это относилось одновременно и к истукану, и к его создателю.
Статуя согласно кивнула. Се Лянь застыл – вот теперь ему стало по-настоящему неуютно. Впрочем, он быстро догадался, что случилось: его тело, наполненное духовными силами, излучало настолько мощную ауру, что даже статуя ожила. Се Лянь хотел приглушить поток энергии, но было поздно – каменный воин сделал шаг. Он двигался сам по себе, никем не управляемый, а потому неуклюже споткнулся и рухнул.
– Осторожнее! – воскликнул принц и помог изваянию подняться.
Бог Войны Увенчанный Цветами с неизменной улыбкой приподнял голову и кивнул принцу в знак благодарности. Се Ляню это показалось забавным, но он сдержал смешок и спросил:
– Ты видел Хуа Чэна?
Изваяния, как правило, не разговаривали, за исключением тех, что изображали великих ораторов, а прочие могли разве что издавать короткие звуки. На каменном лице отразилось замешательство, и Се Лянь сообразил, что в те времена, когда статуя была высечена, он ещё не был знаком с князем демонов.
– Ты видел мужчину в красных одеждах? – снова попробовал принц.
Теперь статуя сдержанно кивнула.
– Знаешь, куда он пошёл?
Се Лянь совершенно не ориентировался в этой огромной пещере и боялся заблудиться. Изваяние, поразмыслив, указало рукой на один из коридоров.
– Премного благодарен, ваше высочество.
Се Лянь прошёл немного вперёд, а затем обернулся и увидел, что Бог Войны Увенчанный Цветами уже освоился и теперь грациозно танцует с мечом, словно на празднике поклонения Небесам на глазах у толпы.
Вскоре Се Лянь очутился на развилке и решил вновь обратиться за помощью к статуе. В ближайшем гроте нашлась фигура с кувшином вина. Принц подбежал к ней и вырвал сосуд из ее рук:
– Не пей!
Эта скульптура тоже изображала его – но измождённого и без намёка на былую роскошь. Изваяние рассеянно потянулось к кувшину, но промахнулось, затем резко развернулось, словно негодуя, и наконец повисло у Се Ляня на шее с рыданиями. Принц оторопел:
– И плакать тоже не нужно…
Обиженная статуя заревела ещё громче и крепко прижалась к Се Ляню, не желая его отпускать. Принц в полном недоумении обнял её в ответ, аккуратно погладил по спине и сказал примирительно:
– Ну всё, будет тебе…
Вина в кувшине не оказалось, и Се Лянь с чистой совестью вернул его статуе, а потом задал вопрос:
– Здесь был человек в красных одеждах? Куда он пошёл?
Статуя вытянула руку, принц вздохнул и отправился в указанном направлении. Изваяние же перестало плакать, село обратно на постамент в обнимку с кувшином и застыло в прежней позе.
Пройдя ещё какое-то расстояние, Се Лянь услышал скрип железных цепей и заглянул за угол. Здесь с потолка свисали качели, а на них устроилась очередная статуя, облачённая в одежды послушника Хуанцзи, – по-видимому, она изображала семнадцатилетнего принца. Изваяние наклонялось так и эдак, пытаясь привести качели в движение, но у него ничего не получалось, и оттого его лицо скривилось в раздражённой гримасе. Се Лянь подтолкнул качели, и юноша в монашеском одеянии просиял. Принц, воспользовавшись моментом, спросил:
– Ты видел человека в красных одеждах? Куда он пошёл?
Статуя одной ладонью покрепче обхватила цепь, а другой махнула в сторону. Се Лянь ещё немного подтолкнул качели и откланялся. Они несколько раз поднялись и опустились и наконец застыли. Больше некому было помочь – изваяние опять нахмурилось.
Принц долго
