Я до сих пор не понимаю, как и почему произошел этот сюрреалистический поворот событий. Сомневаюсь, что когда-нибудь узнаю причину случившегося, будь то научная или сверхъестественная. Но я не должна тратить свое время на обдумывание вопроса о том, как это возможно. Вместо этого я должна выяснить у Лена правду.
Я делаю шаг к кровати, что вызвало заинтригованный взгляд Лена. Странно, как легко он заменил Кэтрин в моем сознании. Несмотря на то, что я осознаю, что вижу ее, я не могу удержаться от того, чтобы представить его.
– Ты что-то замышляешь, Си, – говорит он, когда я приближаюсь. – У тебя такой блеск в глазах.
Теперь я рядом с кроватью, достаточно близко, чтобы коснуться его. Я протягиваю дрожащую руку, кладу ее на его правую ногу и отпрыгиваю назад, как будто обожглась.
– Не бойся, – говорит Лен. – Я бы никогда не причинил тебе вреда, Си.
– Уже причинил.
Он издает горестный смешок.
– Говорит женщина, которая смотрела, как я тону.
Я не могу с ним не согласиться. Именно это я и делала, и в процессе я обрекла многих людей на жизнь в неопределенности. Им нужны ответы. Так же, как мне нужно избавиться от вины, которая тяготила меня больше года.
Моя рука возвращается к ноге Лена, скользя по бугорку его колена и вниз по голени, двигаясь к веревке вокруг лодыжки. Я тянусь к другому концу веревки, туго обмотанной вокруг каркаса кровати и завязанной большим грязным узлом.
– Что ты делаешь? – спрашивает Лен.
Я дергаю узел.
– Пытаюсь вытащить тебя отсюда.
Мне требуется время, чтобы развязать узел. Довольно много времени, что я удивляюсь, почему Том не появляется до того, как я закончу. Итак, я развязала одну ногу Лена. Вместо того чтобы освободить его вторую ногу, я перехожу к его рукам. Сначала я развязываю левый узел, теперь, когда я освоилась, узел развязывается быстрее. В тот момент, когда его рука освобождается, Лен приближает ее ко мне, и на секунду я в панике думаю, что он собирается ударить меня. Вместо этого его ладонь ложится на мою щеку, лаская ее с нежностью перышка, точно так же, как он делал это после секса.
– Господи, я скучал по тебе.
Я отстраняюсь от его прикосновения и начинаю развязывать веревку, прикрепленную к его правой руке.
– Не могу сказать того же.
– Ты изменилась, – говорит он. – Ты стала злее. И сильнее.
– Спасибо за это тебе.
Я разматываю веревку с каркаса кровати и дергаю ее, быстро отстраняясь. Лен был вынужден двигаться вместе с ней, дернувшись в вертикальном положении, как марионетка. Я держу веревку натянутой, когда прохожу мимо кровати и хватаю ту, что все еще привязана к его левой руке.
– Ты забыла освободить мою вторую ногу, – говорит Лен.
– Нет, не забыла, – говорю я. – Двигайся вперед и дай мне связать тебе руки за спиной. Если ты облегчишь мне задачу, я развяжу тебе другую ногу.
– Может, сначала поцелуемся?
Он кокетливо подмигивает мне. Увидев это, мне хочется блевать.
– Я серьезно, – говорю я. – Том вернется в любую секунду.
Лен кивает, и я отпускаю веревку. Как только его руки оказываются за спиной, я сжимаю их вместе и обматываю веревку вокруг обоих запястий несколько раз, прежде чем завязать самый тугой узел, на который я способна. Удовлетворенная тем, что он не может освободиться, я подхожу к изножью кровати и воздействую на длину веревки вокруг его левой лодыжки.
Том возвращается как раз в тот момент, когда я заканчиваю ее развязывать, веревка все еще спадает с каркаса кровати, а его шаги раздаются с лестницы.
Лен соскальзывает с кровати, пока я ищу что-нибудь, чем бы отбиться от Тома. Я предполагаю, что он не отпустит нас так просто. Я замечаю сломанную ножку стола, прислоненного к стене. Схватив ее, я понимаю, что у меня нет никакого плана. Не было времени что-то придумать. Лучшее, на что я могу надеяться, это то, что Лен так же, как и я, полон решимости выбраться из этого подвала.
И что он не попытается причинить мне вред в процессе.
У подножия лестницы Том останавливается, бросает взгляд на кровать, глаза его округляются.
– Что за…
Лен бросается на него, прежде чем тот успевает произнести оставшуюся часть предложения, придавив Тома плечом.
Застигнутый врасплох, Том падает на пол.
Лен остается в вертикальном положении и спешит к лестнице, веревки вокруг его лодыжек волочатся за ним. Том протягивает руку, хватается за одну веревку, дергает. Прежде чем он успевает потянуть достаточно сильно, чтобы повалить Лена на пол, я ударяю его по руке сломанной ножкой стола. Том воет от боли и отпускает веревку, позволяя Лену ускользнуть.
Стоя между ними, все еще размахивая куском дерева, который я только что использовала в качестве оружия, чтобы дух человека, чью смерть я организовала, мог сбежать в теле женщины, которую, как я думала, убил Том. От одной только этой мысли, в голове моей звенит.
Что я, черт возьми, делаю?
Ответ прост: я не знаю. Я не была готова ни к чему из этого. Как я могла все предвидеть? Теперь, когда это происходит – действительно, черт возьми, происходит – я просто полагаюсь на внутренний инстинкт, подпитываемый как желанием найти женщин, убитых Леном, так и страхом, что Том узнает, что именно я виновата в том, в чем его подозревает полиция. Необходимо срочно разделить этих двоих.
Поэтому я подбегаю к Лену сзади, толкаю его и пытаюсь подтолкнуть вверх по лестнице, прежде чем Том нас догонит. Что он почти и делает. Мы уже на полпути вверх по лестнице, когда он мчится за нами, заставляя меня размахивать сломанной ножкой стола. Дерево ударяется об одну стену лестничной клетки, прежде чем срикошетить о другую.
Том отшатывается, спотыкается, падает на четвереньки. Все время кричит на меня.
– Кейси, остановись! Пожалуйста, не делай этого!
Я продолжаю двигаться, догоняя Лена наверху лестницы и пихая его в дверной проем. Когда мы оба вышли из лестничной клетки, я оборачиваюсь
