свою жизнь, но и за жизнь своих родных.
Причина очевидна — потому что полиция не на ее стороне.
Потом Элли говорит, кого Лорин обвинила в изнасиловании.
Подозреваю, Элли знала имя мерзавца еще в тот день, когда я загнала ее в угол магазина, в котором она работала.
Я слушаю показания Элли и чувствую, как меня переполняет восхищение.
Надо иметь недюжинное мужество, чтобы выступить перед незнакомыми людьми так откровенно и честно.
Я это знаю по себе.
— Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что была слишком юна и неопытна и потому просто не знала, что делать, — говорит Элли. — Я ведь могла поступить совсем иначе. Но и я была очень напугана. Вот что он со мной сделал.
— Ваша честь, — вздыхает обвинитель Робертс. — Разрешите уточнить, кого именно мы сейчас судим? Процесс посвящен вовсе не тому, что полиция сделала или отказалась делать для раскрытия преступления, которое не имеет никакого отношения к Эрин Кеннеди…
— Еще как имеет, — возражает Карла.
Пока она спорит с Робертсом, взгляд Элли скользит по лицам присутствующих и снова упирается в Глорию.
Я оборачиваюсь и вижу, что за моей спиной сидит вся моя семья.
Мама с папой — белые как мел, но выглядят решительно.
По бокам от них устроились Таня и Бад.
Мне едва удается сдержать слезы облегчения.
Приезд семьи внезапно заставляет меня поверить, что еще не все пропало, еще есть надежда. Раз Мавра и Джон нашли в себе силы сесть на самолет и прилететь в Нью-Йорк, значит, есть вероятность, пусть и небольшая, что мне сойдет с рук содеянное.
Удача теперь на моей стороне.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ВСЯ ПРАВДА
Тогда
Повлияла ли наша ссора с Беном на то, что в последующие несколько месяцев мы становимся с Кайлом гораздо ближе друг к другу?
Конечно.
Произошло бы это без ссоры с Беном?
Возможно.
После той беседы на берегу океана мы как ни в чем не бывало возобновляем общение. Встречаемся в различных барах, обедаем вместе. Проводим время на Лонг-Айленде и в Нью-Йорке.
Кайлу удается подыскать себе жилье на побережье, но чуть дальше, в Беллпорте, зато рядом с пляжем. Его «маленькое гнездышко» — дом из моих грез — это вилла в георгианском стиле с настоящими дубовыми перекрытиями и балками и сводчатыми окнами в каждой комнате. От нее идет дощатая дорожка прямо к морю, вдоль которой по вечерам Кайл расставляет стеклянные фонари с горящими свечами — будто ждет гостей.
Я понимаю, что его и без того плохие отношения с семьей стали еще более натянутыми после того, как он решил съехать из фамильного особняка в Истхэмптоне.
Сейчас он о родне практически и не упоминает.
Как-то раз мы проезжаем мимо его родового поместья — оно огромное, с дороги видна только крыша особняка.
— Поверить не могу, что ты мог там жить и при этом избегать встречи со своей родней, — говорю я.
— Тем не менее мне это удавалось. Впрочем, отец обладает невероятной, буквально сверхъестественной способностью находить меня, где бы я ни спрятался, — отвечает Кайл, кривя рот.
Больше мы стараемся на эту тему не говорить.
Иногда мне кажется, что Кайл, несмотря на свое состояние и связи, самый одинокий на свете человек.
Возможно, именно это меня в нем и привлекает.
Когда находишься в обществе того, кто считает, что у него нет никого на всем белом свете, ощущаешь себя не настолько одинокой.
О том, что натворил Дэнни, знают Кайл, Элли Саммерс и я. Моя семья и друзья начинают замечать во мне перемены. Они знают, что я больше не скорблю по Дэнни, как раньше, и дело тут вовсе не в том, что время чуть подлечило мои душевные раны.
Близкие не упрекают меня, но, как мне кажется, начинают подозревать, что я поверила в обоснованность обвинений, выдвинутых против Дэнни департаментом полиции Ньюпорта.
Карла время от времени напоминает о себе, но это происходит все реже и реже — в силу того, что я совершенно очевидно не горю желанием общаться.
Я по-прежнему считаю, что Дэнни кто-то подставил. Кайл совершенно прав, скорее всего, кто-то из коллег Дэнни не хотел, чтобы тот открыл правду о том, что случилось с Лорин.
И я подозреваю, что этот «кто-то» — Бен Митчелл.
Получается, Дэнни, принимая во внимание случившееся с Лорин, все же покрывал именно Бена.
Кайл многим из моих знакомых симпатичен, и все отмечают, что мне идет на пользу общение с ним.
Лесли остается единственным человеком, которого Кайлу не удается до конца очаровать и покорить — но я догадываюсь, в чем секрет.
Как-то мартовским днем мы встречаемся за обедом в ресторанчике неподалеку от ее офиса. Пока еще слишком прохладно, чтобы сидеть за столиком на уличной террасе, но тем не менее именно там мы и устраиваемся — в пальто и шарфах. Мы хохочем — Лесли рассказывает, как ее племянник с племянницей сходят с ума по Пеннивайзу, как упрашивают ее скачать новый фильм «Оно», а Лесли не знает, что делать: если пойдет у них на поводу, сломает образ строгой тетушки.
— Тебя не беспокоит, что они увлечены клоуном, который является чудовищем и маньяком-убийцей? — спрашиваю я.
— Думаю, в этом виноват Трамп! — отвечает Лесли, и мы обе хохочем, поскольку она не только убежденная сторонница республиканской партии, но еще и состоит в ней.
Я рассказываю, что Кайл собирается отпраздновать свой переезд. Выслушав меня, «Лесли выдерживает паузу — достаточно красноречивую, чтобы я прочувствовала ее отношение к моему другу.
— Он тебе не нравится, — вздыхаю я.
— Я этого не говорила, — возражает Лесли. — Просто… я чувствую, что с ним что-то не так, а что — сама понять не могу.
— Хотелось бы пустить в ход избитую фразу: «Скажи мне как врач врачу…», да не могу… Ты всю оставшуюся жизнь будешь корить себя из-за того, что случилось с Дэнни?
— Само собой, — кивает Лесли и смотрит на меня. — Но ты, ты, Эрин… Тебе надо жить дальше. Ты просто обязана. Я и вправду так считаю. Что же до моего отношения к Кайлу… Может… может, меня смущают обстоятельства, при которых вы познакомились. То, что он сам пережил психологическую травму. На встречах анонимных алкоголиков неизменно звучит один совет: «Не стоит заводить дружбу или вступать в отношения с кем-либо из группы — каждый из вас так сильно нуждается в поддержке, что не способен оказать ее другому».
— Что-то в этом духе говорила и моя
