эти люди перестали пользоваться ногами?
– Ты все еще недооцениваешь очарование Гонщиков Кампуса?
– Я за защиту окружающей среды и поездки на велосипеде. Кстати, ты не знаешь, что стало с моим велосипедом? Я поставила его на обычное место внизу, но он испарился.
– Я могу прочесать весь кампус, если хочешь!
– Уверена, что к этому причастен ты.
Я потягиваюсь, зевая.
– Хочешь сделать паузу? Льюис свободен, я могу переключить поездку на него, если хочешь отдохнуть. Мы как раз рядом с кафе, где познакомились. Или, если нет, можем погнать ко мне, чтобы немного потереться друг о друга.
– Ты когда-нибудь спал с девушкой в машине? – вдруг спрашиваю я.
Он морщит лоб и пытается проанализировать мой вопрос.
– Это вопрос с подвохом или предложение?
– Вопрос с подвохом.
– Ах! В этом случае ответ отрицательный. Это место – мое святилище, мне слишком дорога кожа этих сидений.
– Жаль, я рассчитывала сделать предложение где-нибудь в темном переулке. Всегда мечтала, чтобы меня взяли в машине, чувствовать, как руль врезается в спину.
Ну, может, не совсем так, но признаю, что секс в машине в романах часто привлекает меня. И потом, Дон – Гонщик Кампуса, это главное, верно?
– Никаких перерывов на кофе, – отрезает он без тени колебания.
Томно выдыхает, прибавляет скорость и сворачивает в тихий боковой переулок. Глушит двигатель, выжимает ручной тормоз, отодвигает кресло и похлопывает себя по бедрам.
– Иди ко мне.
– Я же пошутила.
– Слишком поздно. Иди ко мне.
– Я думала, чехлы на сиденьях священны?
– Ребята подарили мне несколько новых, и я их все равно поменяю перед рождественскими праздниками. Я на грани богохульства, так что, давай, устраивай свою маленькую задницу здесь, Кэрри.
– Копы нас арестуют.
– Уже стемнело, как раз время кончить.
– Ух ты! Это возбуждает. Еще есть надежда, что мои советы однажды дадут плоды…
– Тебе не кажется, что я отличный бойфренд?
Его улыбка не так легка, как обычно, и у меня появляется секундное сомнение.
– Мне нечего сказать.
– Через минуту будет что, – отвечает он, раскладывая сиденье. – Давай же, дорогая! Время – деньги.
– Не говори мне «дорогая»!
– О! Я сказал «дорогая»? Я хотел сказать «Кэрри».
Он терпелив. От этого я еще больше возбуждаюсь. Еще до дня рождения я очень хотела этого, но с тех пор желание тысячекратно усилилось. Это единственная причина, которая заставляет меня залезть к нему на колени.
Едва я положила свои ягодицы в его открытые ладони, как он завладел моим ртом и с готовностью засунул туда свой язык. Странно, что у него такая манера целовать меня, как будто ему всегда недостаточно. Какое-то безумие. Настолько, что я едва узнаю себя. Кэрри Волински, верхом на Доноване Волински, ищет идеальную позицию.
На мне брюки, которые мешают нам продвинуться дальше, но, в любом случае, я не собираюсь спать с ним на улице. Пока не собираюсь. Я сама не своя – как раз то, что нужно, чтобы отбросить страхи, связанные с моей слабостью.
– Спи сегодня у меня, – шепчет он, прикусывая мою нижнюю губу. – В эти выходные у нас игра на свежем воздухе, я уезжаю завтра днем.
– У меня рабочая группа до 23 часов.
– Я заеду за тобой.
Отпускаю взволнованное «хорошо». Почему я так упорно отказывалась от этого? Встречаться с парнем, позволять ему приходить за мной, чтобы подвезти, и так каждый вечер, это ведь не так уж и страшно. Даже совсем наоборот. Когда он прикасается ко мне, я вся дрожу.
Руки впиваются ему в плечи, а разум будто растворяется. Я даже не слышу, как звонит мобильный. Донован подсказывает мне.
– К счастью для меня, ты никогда не снимаешь трубку.
Вновь звонок. Бросаю взгляд на свое место, не планируя отвечать, пока имя на экране не заставляет меня резко передумать. Хватаю телефон. С усилием отрываюсь от Дона и возвращаюсь на место.
– Алло?
– Ты отвечаешь на звонки? – обиделся Донован.
Зажимаю ему рот рукой, сильнее, чем ожидала, но в трубке голос Грейсона, внутри все перевернулось. Если он звонит мне, значит, с мамой что-то случилось. Я игнорировала его последние звонки, и теперь у меня плохое предчувствие.
– Да, Грей, слушаю тебя.
– Тебе надо бы вернуться домой, твоя мама опять напортачила.
Одним предложением он разрушает легкость момента.
– Что она натворила на этот раз? – вздыхаю я.
– Не волнуйся, все в порядке, но тебе лучше приехать.
– Что она натворила?
– Она поиграла с огнем… Немного.
– Что! Где?
Чувствую, как рука Донована сжимает мое бедро. Мои глаза медленно поворачиваются к нему, но я не вижу его на самом деле, разумом я уже в Цинциннати. Хоть в последние дни я и старалась не обращать внимания, это не решило моих проблем.
– В твоем домике. Успокойся, я был рядом, когда начался пожар, и успел предотвратить серьезные последствия. Гостиная немного испорчена, но могло быть и хуже.
– Где она?
– У себя. Пожарные хотели доставить ее в больницу, чтобы убедиться, что она не надышалась дыма, но она вышла из себя. Еще было двое полицейских, думаю, они составят отчет.
– Черт, черт, черт, черт!.. Я сейчас приеду. Мне нужно успеть на автобус до того, как закроется станция. Я… черт. Спасибо, что предупредил, Грей.
– Я рядом. Предупреди, когда приедешь, я могу забрать тебя на вокзале.
– Хорошо, позвоню, как только буду рядом.
Слышу, как он повесил трубку, но все еще держу телефон у уха. Рука онемела, как будто сердце остановилось. Вообще, так оно и есть. Беззаботная Кэрри, какой я была в последние дни, только что умерла, настоящая Кэрри проснулась.
– Кэрри?
Это должно прекратиться! Затишье, которым я хотела насладиться, было слишком прекрасным, чтобы быть правдой. Думаю, его на самом деле не было, я просто притворялась, что все в порядке, потому что хотела посмотреть, что будет. Реальность более жестка, чем я ожидала. И, к тому же, весьма изменчива.
– Кэрри?
Все вокруг внезапно давит на меня, колени словно застревают под приборной панелью, локоть слишком близко к двери. Донован двигается слева от меня и усиливает мое беспокойство. Мне нужно идти.
– Сможешь подбросить меня на вокзал? – удается сформулировать мне.
Меня тошнит. Чувствую, как ярость набирает обороты и выдавливает еле сдерживаемые слезы.
– У мамы проблемы?
– Мне нужно немедленно сесть на автобус.
– О каком автобусе ты говоришь? Я отвезу тебя.
– Нет!
Не хочу, чтобы он вез меня в Цинциннати. Ему там нечего делать, не желаю, чтобы он видел то, во что мать превратила дом с тех пор, как ушел мой отец. Каждый раз, когда возвращаюсь домой, приходится прилагать усилия, чтобы исправить следы ее причуд, но как только уезжаю, она начинает снова. И, немного посчитав даты, понимаю, что давно не была дома. Черт возьми, там наверняка жуть! Мысли мешаются и путаются.
– Лучше мне поехать на автобусе, Грейсон заберет меня на вокзале.
– Грейсон? Сосед, с которым ты играла в стритбол? – спрашивает он напряженным голосом.
Он запомнил? Как бы то ни было, это не имеет значения.
– На машине ехать меньше двух часов…
– Я не хочу, чтобы ты
