осколки, уже можно было считать добрым знаком.
– Правда, что Лизонька уже начала торговаться со следствием? – полюбопытствовала Александра, когда они возвращались обратно в город.
– Она старательно сдает всех, кого знает, включая тех, кто помог ей убить Тимура и избавиться от тела. Она делает все, чтобы уменьшить свой срок. В этом она допускает серьезную ошибку, даже удивительную для человека с ее умом.
– Тем, что наживает новых врагов?
– Беспокоиться ей нужно только насчет одного врага. Если Сурначевой удастся выторговать себе слишком мягкое наказание, ее брат это не примет. Он за свою жизнь сделал немало такого, что в суде не докажешь. Вряд ли он побрезгует сделать это еще раз.
– Об этом я знать точно не хочу, – вздохнула Александра. – Пожалуй, я остановлюсь на воспоминании о Ване и его дедушке. Вот оно мне по-настоящему нравится.
Ян отвлеченно кивнул. На душе все равно было как-то муторно… Да и не у него одного: когда они добрались до дома, сестра поспешила к своей квартире. Ян тоже в коридоре не задержался, направился к себе, не зная, ждет ли его там кто-то.
Ева на этот раз ждала. Он не обрадовался: мысли о сходстве Евы и Елизаветы Сурначевой давно уже преследовали его. Вроде как женщины были очень разными – но с этой патологической неспособностью к эмпатии, которая порой доводила до беды. Что Ева делает в периоды своих исчезновений? Может, тоже рушит чьи-то жизни?..
Он никогда не говорил ей об этом, но порой она проявляла чудеса догадливости. Вот как сейчас, например, когда на нем замер взгляд льдистых глаз.
– Если тебе трудно рядом со мной, я уйду.
Ян пару секунд молчал – не чтобы помучить ее интригой, просто раздумывая над ее словами. Сравнивая. Понимая, что сходство и правда есть, он не ошибся, но есть и то, что обеспечивает принципиальные различия.
Например, то, что она пришла к нему. Или то, что Филипп Беленков оставил его в покое. Или то, что жена Беленкова утверждала, что никакие пальцы ему не резала – это Ян специально уточнил.
Изменить Еву вряд ли было возможно, но можно было подсказать ей, как помогать другим, а не тонуть в черном море абсолютного, безбрежного эгоизма.
– Нет, ты лучше, пожалуй, оставался сегодня со мной… Миру так будет безопасней.
Эпилог
– Слушай, есть вопрос! – объявила Александра, заглядывая на кухню. – Откуда у Гайи горностай?
– Какой еще горностай? – удивился Андрей, который в этот момент заканчивал готовить ужин и совершенно не интересовался ни Гайей, ни горностаями, ни происходящим в квартире в целом.
Словно желая опередить хозяйку с ответом, на кухню гордо прошествовал динго, который действительно весь вечер таскал в зубах длинную плюшевую игрушку.
– Это не горностай, это хорек, – поправил Андрей. – А почему вдруг горностай?
– А почему хорек?
– Потому что на этикетке было написано «Наташин хорек». Собственно, такая формулировка и подтолкнула меня к покупке. Это нам в клинику сегодня привезли новые игрушки.
– Ты скормил Гайе «Наташиного хорька»? – поразилась Александра. – У тебя совесть вообще есть?
– На мой взгляд, Гайя нашел в нем скорее друга, чем обед, так что все в выигрыше. Твоя очередь объяснять: при чем тут горностай? Не особо и похож.
– Похож, не надо тут! А про горностая я недавно читала, вот и засел в мыслях. Ты знал, что горностай, отвлекая добычу, иногда начинает вертеться, подпрыгивать и прочими путями изображать жизнерадостного дебила? Жертве кажется, что уж такой точно ни на что серьезное не способен – пока горностай не получает свое.
– Снова о Сурначевой думаешь? – догадался Андрей.
– Иногда. Чаще о Вере – и о том, что в такие моменты я даже рада, что у меня нет детей.
Это было по меньшей мере преувеличением, ее слова про радость. Но порой посмеяться над тем, что тебя тревожит, пусть даже глупо, легче, чем принять это.
Ян бы, пожалуй, упрекнул ее за такой подход… Или нет, она не знала наверняка. Она себя точно упрекала, так почему бы это не сделать ее близнецу?
Но Андрей был не слишком похож на них, ему спокойствие изменяло куда реже. Когда Александра отвернулась к окну, он подошел к ней и обнял за плечи.
– Пока нет, – уточнил он.
– Для них же лучше, чтобы и дальше не было.
– Саша…
– Да ладно, как будто ты не понимаешь, что с моей историей на роль хорошей матери претендовать сложно, – рассмеялась Александра. Смех на естественный не тянул, но и она не очень-то старалась.
– А с какой историей претендовать можно? У кого вообще получается идеально? Между прочим, та же Сурначева по характеристикам многих своих знакомых стала бы идеальной матерью.
– Меня это не оправдывает.
– А тебе не в чем оправдываться, – твердо произнес Андрей. – Я понимаю, что сейчас обсуждение этого ты сочтешь давлением – учитывая судьбу кольца. Но имей в виду: если вдруг получится… все будет хорошо. Это я тебе обещаю.
Александра только улыбнулась. Язвить и ерничать над такими обещаниями точно не хотелось. Она знала, что Андрей говорит правду – и справится, если будет нужно.
А вот она – вряд ли. Она даже со сложными разговорами, связанными с ее жизнью, справиться не могла. Александра так и не сумела рассказать ни Андрею, ни семье о том, что ей нужно возвращаться в Австралию. Она решила, что проще будет просто сделать, взять и уехать, а уже оттуда, издалека, объясняться. По телефону и видеочату все звучит совсем иначе, как будто не по-настоящему… точно не так больно, как при личной встрече.
Билет уже был забронирован. Она знала дату и время. Александра не была уверена, что доведет дело до конца и явится в аэропорт. Решение о том, улетит самолет с ней или без нее, ей предстояло принять в ближайшие дни.
