Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 84
тебе создать его, дорогая нареченная, – сказал ХунИ ей на ухо. – Не до того, как я присоединюсь к веселью.
Он повернул меч, прежде чем вытащить его и столкнуть Лань с крыши.
Первым земли коснулось ее плечо, и она ощутила, как с тошнотворным треском сломалась ключица. Вдруг стало трудно дышать. Сквозь пелену боли Лань осознала, что земля под ней багровела от ее собственной крови.
Над ней возвышался ХунИ, блистательный в своем красном ханфу. Она уловила красный изгиб улыбки принца, когда тот заговорил, но его голос звучал приглушенно. Силуэт становился размытым.
Что-то внутри Лань ломалось. Из раны вырвался серебряный свет, устремившийся к небесам. Она почувствовала, как от нее исходят потоки силы: впервые воля Серебряного Дракона преобладала над ее собственной.
Змеевидная фигура осветила небо, потрескивающий иней образовал чешую, а лед собрался в когти и зубы. Лань будто оказалась поглощена чудовищной силой. Ледяная белизна окутывала ее разум, застилая мир, стирая все, что она могла видеть, слышать и чувствовать: смеющийся ХунИ с распахнутыми за спиной крыльями Феникса; мерцающие очертания Черной Черепахи и Лазурного Тигра, ослабленные Убийцей Богов, которую она только начала чертить… дворец с изогнутыми золотыми крышами, Небесная столица и все в этом мире, за что она боролась…
И когда жизнь начала покидать Сун Лянь, Серебряный Дракон встал на дыбы и безудержно закричал.
27
Давным-давно Небеса раскололись.
Их осколки, подобно слезинкам, упали на землю.
Частичка солнца восстала Алым Фениксом.
Кусочек луны превратился в Серебряного Дракона.
Осколок звезд обратился Лазурным Тигром.
Осколок ночи стал Черной Черепахой.
Разные сочинители, «Баллада о Последнем царстве»
Алый Феникс был здесь.
Цзэнь почувствовал его энергию где-то недалеко от Небесного дворца: сначала искра, потом пламя. Когда энергии Черной Черепахи и Лазурного Тигра заколебались, удерживаемые стремительно рассеивающимся Убийцей Богов, он обратил внимание на улицы, где скрылась Лань. Эрасциус тоже замер. Бледный, он скривил губы и перевел взгляд с Убийцы Богов на Цзэня.
– Что это? – прорычал Зимний маг на своем языке, но в глазах его читался неподдельный страх. – Что она делает?
Цзэнь проигнорировал его. Он почувствовал другое ци из пламени и горького дыма. Ци, которая уже была знакома ему, против которой он сражался в пустыне.
ХунИ.
Чувствуя тревогу, Цзэнь сконцентрировался на ци Лань. И… там, на земле в глухом переулке, он нашел ее – слабую и угасающую.
Ледяной страх растекся по венам.
Серебряный Дракон поднялся в ночи, выше самих гор. Макушкой он задел собравшиеся на небе снежные облака, запрокинул голову и издал неземной вопль. Напротив него Алый Феникс ответил боевым кличем, расправив крылья.
Впервые Цзэнь и Эрасциус были заодно, наблюдая за происходящим. Королевский маг неотрывно смотрел на Алого Феникса. Его губы приоткрылись, а на лице отразилась алчность.
Цзэнь же сосредоточился на Серебряном Драконе. Он чувствовал что-то неправильное в его энергии: подавляющую мощь, которая могла означать только одно – что его сила оказалась на воле. Что он больше не подчинялся Лань.
Она так и не смогла создать Убийцу Богов. Та часть, которую она успела соткать, лишь временно нарушила ци Богов-Демонов. Черная Черепаха снова набирала силу, а мерцающая форма Лазурного Тигра возвращалась к жизни. Небо разделилось на четыре квадранта, точно как на звездных картах: алый, лазурный, черный и серебряный. Феникс, Тигр, Черепаха и Дракон.
Этим вечером все Боги-Демоны собрались в одном месте. Не было ничего важнее, чем освободить их, разорвать цикл силы.
Цзэнь развернулся и бросился вниз по улицам, туда, где исчезла Лань. Краем глаза он заметил, что Эрасциус последовал за ним.
Чтобы ускориться, Цзэнь использовал Искусства Света, одновременно раскрывая левую ладонь. Печать, связывающая его с Сорока Четырьмя, пульсировала. Через нее он мог чувствовать волю каждого из Всадников Смерти, мог погрузиться в любое из их ядер и захватить над ним власть.
Его приказ завибрировал по связи, что соединяла их.
Уничтожьте всех элантийцев. Не трогайте хинов.
Он задумался и вызвал в памяти несколько ключевых воспоминаний: Ешин Норо Дилая, с ее свирепым серым глазом и поджатыми красными губами. Дао, которое когда-то принадлежало ее матери. Мастер Нур, Безымянный мастер, ученики Края Небес.
Сражайтесь с ними, защищайте их.
Цзэнь почувствовал, что Всадники Смерти приняли приказ.
С новой порцией Искусств Света он последовал за ци Лань по извилистым пустым улицам города. Он был уже близко, очень близко.
Сначала он заметил Лань. Вид ее, распростертой в луже крови, что-то сломал в нем.
ХунИ поднял глаза только тогда, когда в него ударил порыв ветра от печати Цзэня, побудивший принца отступить на несколько шагов. Воспользовавшись эффектом неожиданности, Цзэнь наклонился и поднял Лань. Спрятал окарину в свой мешочек. Затем принялся чертить новую печать.
Сверху вспыхнуло пламя, а Феникс издал яростный крик. Стиснув зубы, Цзэнь прижал Лань к себе и защитил ее от обжигающего жара. Сквозь линии печати, которую Цзэнь создавал, он заметил, что ХунИ изменил план действий. Выражение лица принца стало отталкивающим, когда он поднял руку, призывая своего Бога-Демона.
Цзэнь нанес последний штрих. Небо озарилось голубым, направляющимся в их сторону свечением. Подняв глаза, Цзэнь увидел, как с одной из улиц выходит Эрасциус с Лазурным Тигром, который следовал за ним по пятам. Когда взгляд бесцветных глаз королевского мага остановился на Цзэне, в руках которого была Лань, его лицо помрачнело, и он взмахнул рукой в их сторону.
Печать Врат раскрылась. Прежде чем Цзэнь окунулся в холодную, ясную ночь, он увидел, как Лазурный Тигр и Алый Феникс столкнулись в водовороте огня и воды.
Цзэнь оказался на вершине горы. Здесь, среди валунов и сосен, стояла тишина. Все замерзло под толстым слоем снега. Он знал, что эта гора отделяла Северные степи, которые когда-то населяли мансорианцы, от остальной части Последнего царства. На севере простиралась его родина, великие ледяные равнины, которые под лучами солнца таяли каждый цикл, обнажая зеленые травы. К югу, за утесами, до самой Небесной столицы тянулся лес. С того места, где Цзэнь стоял, он мог видеть сияние фонарей и элантийских алхимических ламп, теперь померкших на фоне синего и красного свечения двух оставшихся Богов-Демонов.
Давным-давно его сюда приводил отец. Он рассказывал, что это самая высокая вершина во всем царстве и что именно здесь разверзлись небеса, и на Мансорианский клан снизошла божественная благодать, давшая его членам силу. Его народ называл это «Раскрытием небес».
У хинов нашлось свое название: «Небесные врата».
Цзэнь, все еще сжимающий Лань, опустился на
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 84
