–И тогда, пожалуй, разыщу вас,– произносит она почти неслышно.
–Что вы сказали?
Дорн прячет улыбку. Она чуть прищуривает глаза.
–Вы мне угрожаете?– спрашивает Санна.
В дверь стучат, это Экен. Он кивком вызывает Санну выйти в коридор. Она встает и берет со стола телефон Дорн. Та медленно кивает. Санна не может понять, что означает это движение головы. На лице художницы сохраняется улыбка, но даже с ней ее лицо остается застывшим и неживым. Мозг этой женщины никогда не отключается, он все время ей что-то нашептывает.
–Санна,– зовет ее Экен.– Сейчас же сюда.
Внезапно ей кажется, что Дорн готова прыгнуть через стол.
–Это мои фотографии,– медленно произносит она,– но не я их сделала. Я их купила.
Нечто в ее взгляде убеждает Санну в том, что она не врет. Понемногу Дорн раскрывает перед ней, Экеном и Эйр всю историю случившегося.
Все началось с Вильгельма и Тильды Свенссон, соседских детишек, которых Эйр и Санна встретили у нее в доме. У этих детей есть сестра по отцу, гораздо старше их обоих. Петра, ей около тридцати. Дорн услышала о ней от детей как-то раз, когда они ей позировали. Вильгельм и Тильда лежали на полу, разыгрывая мертвых, и рассказали Дорн, что их сестра видела реальных мертвецов, много-много раз. Задав несколько наводящих вопросов, Дорн поняла, что Петра работает фотографом-криминалистом.
–Вскоре после этого она меня навестила. От брата с сестрой она узнала, что я готова неплохо заплатить за фотографии,– поясняет Дорн.– Ну вы же понимаете, что для меня и моего искусства значит иметь доступ к настоящим телам?
Эйр передергивает от этих слов.
–Так вы утверждаете, что кто-то из наших работает на вас?
Дорн улыбается.
–Может, вам стоит получше платить своим сотрудникам.
Когда допрос заканчивается, Эйр и Санна заглядывают в кабинет Экена. Он говорит по телефону, и когда кладет трубку, кажется, что вот-вот вмажет кулаком по стене.
–Да,– подтверждает он.– Есть такая Петра Свенссон. Она совсем недавно к нам поступила. Вы с ней, наверное, встречались? Она проводила съемку в доме Роозов.
Санна вспоминает полицейского фотографа, которой у нее тогда не хватило сил представиться. В то утро, когда было обнаружено тело Мари-Луиз. Она ругает себя за то, что не пообщалась с ней, не познакомилась, не обменялась хоть парой слов. Не поддалась возникшему у нее ощущению, что здесь что-то не так.
Полчаса спустя Экен собирает всю опергруппу на беседу. Он сообщает, что Петра Свенссон созналась в продаже фотографий с мест преступления Аве Дорн. Среди прочего были крупные планы тела Мари-Луиз Рооз.
–Ради чего?– удивляется Эйр.
–Счета и штрафы за неуплату,– он окидывает взглядом всех собравшихся.– Что ж, мы вернулись к исходной точке, или как там это назвать.
Экен вздыхает.
–Ясно, значит, продолжаем разрабатывать мой след,– холодно констатирует Санна.– Дети из лагеря. Их нужно опросить. И мы должны выяснить личность того мальчика, чье имя Дорн от нас скрыла.
Экен вопросительно смотрит на Лейфа Лильегрена.
–Им больше пятнадцати?– уточняет тот, не отрывая взгляд от экрана телефона.
–Да,– отвечает Алис.– И мы поговорили с их опекунами и получили разрешение на беседу с каждым из них.
–Хорошо, действуйте.
–Только берегите их от журналистов, это все, о чем я прошу,– бурчит Экен.
Один за другим дети из лагеря прибывают в полицейское управление. Их вместе с родителями проводят внутрь разными путями, чтобы избежать излишнего внимания.
По решению Экена беседу с ними должны проводить Санна и Алис, и женщины располагаются в комнате для допросов. Алис выкладывает на стол фотографию детей, ждет какое-то мгновение, потом переворачивает ее лицевой стороной вниз.
–Так?
–Конечно,– ободряет ее Санна.– Начнем.
Первым заходит Даниель Орса, утонченного вида, строго одетый юноша с тихими манерами.
На снимке он изображает свинью. Сев напротив Санны и Алис, он встречается с ними быстрым взглядом и мило улыбается. Его мама, так же строго одетая дама в бежевой блузе с бантом на шее, темно-синей плиссированной юбке и блестящих сапогах, усаживается рядом. Санна думает, что никогда бы не узнала его по этой фотографии. Не только по той очевидной причине, что его лицо на снимке скрыто маской, но и потому, что весь он сильно вырос и изменился. Даже надеяться нечего, думает она, найти того мальчика, не разузнав его имя. Его внешность могла очень сильно поменяться за прошедшие годы.
Только когда Даниель Орса, чуть склонив голову в вежливой и участливой позе, начинает слушать ее объяснения о причине вызова, ей начинает казаться, что она узнает его глаза, этот взгляд. Между ними возникает теплое чувство симпатии. Он отвечает на все вопросы мягким спокойным голосом. Но только не на вопрос о том, кто изображает волка на фото. Когда Санна переворачивает снимок и спрашивает о нем, он отвечает, что не помнит.
После Даниеля в комнату заходит Сванте Линд, пятнадцатилетний парень с чудаковатым выражением лица, у него пронзительные зеленые глаза и размеренные манеры. Он сидит в компании своей мамы и едва отвечает хоть на один вопрос. Реагирует на все вяло и утомленно, а временами, когда Санна что-то говорит, кажется, что он вообще вот-вот уснет. Алис спрашивает его про волка, вместо ответа он закидывает в рот жвачку и выдувает большой пузырь, чтобы позлить мать, потом, позевывая, сообщает, что помнит только, что тот пацан на фото был немного тормознутый. Во всяком случае, довольно тупой. Алис и Санна обмениваются разочарованными взглядами. Когда Санна обращается к маме Сванте и интересуется ее мнением о лагере «Рассвет», та вздыхает.
–А что тут скажешь?– отвечает она.– Во всяком случае, это не сильно хуже многого, что детки вытворяют.
–Что вы хотите сказать?– не понимает Санна.
–Ну, игры и есть игры. Дети и есть дети.
–Сванте и других детей на фото заставили инсценировать расстрел,– произносит Санна.– Вы это играми называете?
–Так ведь понарошку. Все было понарошку. Вы не видели, что нынешние дети вытворяют? Игры, в которых они по людям палят? Руки-ноги им отрубают? Насилуют? В наши дни они во что угодно могут играть. Я учитель, много чего повидала, знаю, о чем говорю.
Санна смотрит на Сванте Линда, потом на его изображение в маске козы. Она хочет поспорить с его матерью, спросить, почему та не подала заявление в полицию, но понимает, что это бессмысленно. Когда Сванте Линд выходит из помещения, ведомый матерью, она просто просит их вернуться, если они вдруг вспомнят что-то существенное, например имя того мальчика.
Сельма Карлсдоттер, девочка-павлин, вплывает в комнату в сопровождении обоих родителей и тихонько закрывает за собой дверь. От нее исходит сильный аромат простенького свежего парфюма. Волосы тщательно расчесаны и уложены на пробор. Несмотря на свои пятнадцать лет, у нее взгляд совсем маленькой девочки. Неуверенный. Ищущий. Когда ей наконец задают вопрос о мальчике на снимке, она аккуратно, почти робко, придвигает фото поближе к себе. Склоняется над ним и вглядывается в изображение. Потом серьезно смотрит на Санну.
