столице.
Хан проявил самое сердечное расположение ко мне, и на прощание мы крепко пожали друг другу руки. У меня осталось впечатление, что из всех магометан, с которыми я свел знакомство в своих путешествиях, хивинский хан был наименее ортодоксален, и что рассказы о его жестокости с русскими пленными являются чистой выдумкой, раздутой русской прессой для оправдания последующих действий и для подготовки к захвату его территории.
Перед отъездом я попытался убедить хозяина дома принять подарок в знак признательности за оказанное мне и моим спутникам гостеприимство. Однако попытка эта провалилась. Хивинец, не раздумывая, отказался, объявив меня гостем хана, который весьма рассердится, если узнает, что я пытался отплатить за его гостеприимство при помощи подарка его слуге. Я попробовал перевести ситуацию на уровень наших личных с ним отношений, однако – в той же мере безрезультатно, и потому покинул город слегка уязвленным, поскольку не сумел оставить какой-нибудь знак благодарности за теплый прием, оказанный мне в Хиве.
Глава XXXIV
Отъезд из Хивы – Брат хана – Слухи о его намерении отправиться в Санкт-Петербург – Поселения – Губернатор Анки – Лорд Нортбрук – Герат – Лахор – Лакхнау – Калькутта – Наши солдаты в Индии – Казаки – Индийский чай – Аму-Дарья – Lager – Три эскадрона расквартированы под открытым небом – Телеграмма от его королевского высочества герцога Кембриджского – Полковник Иванов – Недопонимание между майором Вудом и полковником Ивановым – Среднеазиатский воздух и полковничья память – Письмо генералу Колпаковскому – Ужин у Иванова – Россия и Англия – Мере – Там будет построен основательный форт – Дороги на Мере – Хивинцы – это смирный народ – Туркмены под трибуналом – Займы для выплаты процентов по предыдущим долгам – Войска в Петро-Александровске – Иванов скоро получит повышение – «Русский мир» – Статья о большом числе немецких офицеров в русской армии – Открытая нелюбовь к немцам – Армейская реформа – Презрение к Австрии – Дамы Петро-Александровска
Мы выехали из города через восточные ворота и вскоре увидели здание, построенное не без вкуса и окруженное обширными садами – все эти насаждения были отделены друг от друга невысокими стенами. Поместье принадлежало брату правителя, собиравшемуся, как говорили, поехать в Санкт-Петербург, дабы лично просить царя отозвать войска из ханских владений.
Стояло прекрасное солнечное утро, призванное поднять настроение мне и моим спутникам, расстроенным вполне возможной перспективой возвращения в Форт № 1.
Особенно мой татарский малый приуныл от мысли о новой поездке по заснеженным степям, где он так голодал, что пришлось проделать в поясе три новые дырки, и поправляться он начал только теперь.
Проводник тоже повесил нос в страхе перед вероятной поркой, ожидавшей его в Петро-Александровске. Сам я страдал от несварения, вызванного то ли дынями, то ли письмом русского коменданта – дурные вести порой влияют на наше пищеварение ничуть не в меньшей степени, чем погрешности в еде.
Стены вдоль дороги уже не тянулись, и просторные обрабатываемые поля виднелись во все стороны до самого горизонта. Вскоре мы проехали небольшое поселение, расположенное в двенадцати верстах от Хивы; а еще через двадцать четыре версты миновали другую деревушку, остановившись наконец на ночлег в Анке. За шесть часов мы проделали путь в шестьдесят верст, то есть в сорок миль, и все это время лошади наши шли ровной неспешной рысью, тогда как верблюды нагнали нас только через восемь часов.
Анка – довольно большой город, известный своим базаром и рыночной площадью по всему региону. Мы остановились в доме губернатора, который, будучи хивинским чиновником, четыре года назад был отправлен ханом к лорду Нортбруку, поскольку накануне российского вторжения хан полагал выгодным для себя возможный союз с Англией.
Стоило нашему хозяину узнать мою национальность, он немедленно уселся у моих ног и осыпал меня сотней вопросов касательно Индии и ее населения. Он слышал о визите принца Уэльского в те края и, чтобы объяснить мне, каким маршрутом ехал он сам и какие города посетил по дороге в Калькутту, разрезал большое яблоко. Взяв одно семечко, он положил его на ковер и сказал: «Хива»; для обозначения Герата он положил второе семечко; Лахор и Лакхнау он показал при помощи двух половинок яблока, а Калькуттой ему послужило целое яблоко. Таким образом он пытался передать мне свое представление о величине и значимости тех мест, которые он посетил.
Солдаты в Индии поразили его воображение своей великолепной униформой. Русских солдат в сравнении с ними он не ставил ни во что, плюнув даже на пол для демонстрации своего презрения к казакам.
– Правда, солдат у них, конечно, намного больше, чем у вас, – заметил он. – И потерять они могут их столько, сколько у вас всего в Индии, а потом пришлют еще в два раза больше.
– Но русские ведь похожи на нас, – сказал я. – Их император стоит за мир, а в моей стране многие говорят, что для Индии будет гораздо лучше иметь цивилизованного соседа, чем диких афганцев.
На лице хивинца мелькнуло насмешливое выражение, которое он, по-видимому, счел неприличным, пытаясь удержать смех, вызванный моими словами. Справившись с этим, он просто сказал:
– Если они вас так любят, то почему запрещают привозить сюда ваши товары? Индийский чай, например, у нас запрещен или облагается непомерной пошлиной. А еще я слышал, если какой-нибудь англичанин поедет из Индии в Россию, его по дороге убьют русские, а вину свалят на нас, чтобы настроить против нас весь остальной мир.
На следующее утро мы выехали рано и примерно в тринадцати милях от Анки пересекли Аму-Дарью, ширина которой в этом месте составляет почти две версты, а лед кое-где достигает толщины более одного фута. Вскоре мы проехали мимо расположения казачьих кавалерийских частей под названием Lager[30]. Невзирая на суровую зимнюю погоду, здесь прямо под открытым небом были расквартированы три эскадрона. Лошади, покрытые, подобно медведям, густой шерстью, выглядели здоровыми и полными сил, хотя ничто не защищало их от экстремального холода.
Мы подъезжали к Петро-Александровску, и вскоре несколько темных пятен на горизонте указали нам то место, где недавно был возведен форт. Посланец, доставивший мне пакет от коменданта, пришпорил коня, оставив с нами своего товарища.
– Он спешит доложить о вашем приезде, – отреагировал тот на мое удивление, и через несколько минут мы оказались в Петро-Александровске.
Это поселение возникло там, где раньше располагалось поместье дядюшки хивинского хана. Стену вокруг форта возвели, разобрав на кирпичи его дом.
В центре укрепления на
