люди. А я — всегда одна и та же, с кем бы ни жила. И делаю одно и то же. Хлопочу по дому, остервенело оттираю каждое пятнышко, даже не существующее, готовлю еду, учитывая вкусы и пожелания мужчины, а потом назойливо спрашиваю: «Вкусно получилось?» Ни намека на страсть, а душу постепенно наполняет гнев, который уже не сдержать. Действительно ли я люблю Рё? Да, мне хорошо рядом с ним. Да, в его объятиях мне спокойно и уютно. Да, я забочусь о нем, а он обо мне — это тоже правда. Но меня не отпускает чувство, что, стоит мне остановиться — и карусель нашей семейной жизни замрет. Не прикладывай я усилий — никакой любви в ответ не получу. И даже усилия не дают никаких гарантий, что меня искренне полюбят.
Что вообще такое любовь? Потребность в ком-то? Но раз так — почему я, всегда такая старательная и умелая, чувствую себя жалкой и опустошенной?
Кем мне надо стать, чтобы наконец вдохнуть полной грудью и ощутить спокойствие?
Я поймала себя на том, что из памяти стало стираться, зачем я пришла сюда. Пространство вокруг меня сжималось, дыхание перехватило. До чего же тесен этот дом, и почему у него такая дурацкая планировка? Я хотела помочь Рике обличить Манако…
Звонок в дверь. Какой-то он хриплый. Надо бы вызвать ремонтника, чтобы его починили. Может, Екода забыл что-то и пришел забрать?
Коротко вздохнув, я вытерла мокрые руки о фартук и пошла открывать.
11
Рика набрала восемь кило. Восемь. Может, поэтому ее мироощущение так изменилось?
Вот уже три месяца прошло с тех пор, как она начала навещать Манако. И сейчас, глядя на эту пышнотелую женщину, Рика совершенно не могла понять, почему многие так яростно критиковали ее внешность. Манако совершенно заурядная. Не красавица, но и не уродина. Сегодня на ней светло-голубой свитер красивой вязки, и этот свитер прекрасно сочетается с плотной белой юбкой. Да, она сочится самодовольством, и это раздражает, но не слишком. Обычная женщина тридцати с небольшим лет.
Должно быть, сама Рика сейчас выглядит куда более одиозной. После полудня, когда она ела гюдон за рабочим столом — первый прием пищи за день, начальство неожиданно вызвало ее к себе. Нужно было срочно закрыть образовавшуюся пустоту в еженедельнике: сняли какой-то материал, и кому-то пришло в голову напечатать интервью с женщиной-журналисткой. Рике пришлось рассказать немного о своей работе, но это ладно. У фотографа, который делал снимки для публикации, вид был озадаченный. Похоже, героиня публикации не произвела на него должного впечатления. Оно и понятно: после командировки в Ниигату на Рику навалилось столько дел, что совершенно не находилось времени уделить внимание внешности.
Зато она изжила в себе страх перед Кадзии Манако. Может, набор веса помог сблизиться с ней?
Рика пытается добиться от Манако того единственного, что ей сейчас хочется знать. В мимике ее собеседницы просвечивает усталость. Какое-то время Манако молчала, затем нехотя выплюнула:
— Откуда мне знать, где сейчас ваша подруга? Я же не экстрасенс.
Она раздраженно тряхнула головой. Ее мягкие волосы блеснули медовым в свете ламп.
Неубедительно. Манако точно что-то знает о Рэйко.
— Меня устроит даже самая незначительная деталь. Может, вы помните, какие слова произвели на Рэйко самое сильное впечатление?
Взгляд Манако скользнул по пустоте, словно провожая полет невидимой бабочки. Она явно тянула время, смакуя нервозность Рики.
— Хм-м… Дайте подумать… — протянула она, потирая пухлым пальцем подбородок и очаровательно хмуря брови, чтобы еще больше вывести Рику из себя. — Кое-что приходит на ум. Но я скажу только при одном условии, — наконец нарочито громко провозгласила она, и глаза ее хитро сверкнули.
«Снова она за свое», — подумала Рика, и на мгновение ее охватила робость — впрочем, она тут же устыдилась мимолетного остаточного страха.
— Расскажите, как вы убили своего отца.
Рика не помнила, чтобы у них был разговор о смерти отца, но почему-то вопрос ее не удивил.
— Если расскажете все как есть, я вспомню наш с Рэйко разговор.
Рика знала, что рано или поздно эта тема всплывет в их беседах. Она глубоко вздохнула, выравнивая дыхание. Она не боится этой женщины. Она не позволит страху снова проснуться.
— Ваша подруга сказала: наверняка вы привязались ко мне потому, что чувствуете ответственность за смерть отца. Кажется, та история была как-то связана с кулинарией?
— Я… Не исполнила обещание, которое дала отцу, — с трудом выдавила из себя Рика. Ей подумалось: может, сердце Манако все же дрогнет? Может, она решит не наседать слишком сильно из сочувствия к ее потере? Однако лицо Манако выражало живое любопытство. Она наклонилась ближе — почти уткнулась в акриловую перегородку — и нетерпеливо переспросила:
— Вот как. И что же это было за обещание?
Будь что будет. Все равно рано или поздно Манако узнает. Вытянет из нее признание.
— Я не приготовила отцу на пятничный ужин гратен, который нас учили делать на уроке домоводства в школе.
— О, вы умеете готовить такие сложные блюда? Я думала, для вас и лук порезать — непосильная задача.
Глаза Манако озорно заблестели — и это в такой-то момент. Длинные красивые ресницы затрепетали, отбрасывая тень на щеки. Каждая ресничка казалась приглаженной и ухоженной, как из салона.
— На самом деле в средней школе я любила готовить. Мама пропадала на работе, и домашние дела легли на мои плечи. Благодаря этому я блистала на уроках домоводства. Учительница всегда хвалила меня — я была ее любимицей.
Рика старалась выжечь из памяти эти воспоминания, но картинка снова всплыла. Вооружившись прихватками, она достает противень с гратеном из духовки, и все ее одноклассницы дружно аплодируют. Аппетитная панировка из сухарей, золотистый сыр, белый соус, сквозь который проглядывают макароны, креветки и брокколи… Гратен выглядел безупречно.
— Поделитесь рецептом? Звучит замечательно! Ах, у меня даже слюнки потекли… Сейчас самое время для гратена.
— Лук обвалять в муке и потушить с маслом, понемногу вливая молоко. Выложить в глубокий противень сваренные в соленой воде макароны, брокколи и тушенные в белом вине креветки. Потом приправить луково-масличным соусом, посыпать панировочными сухарями, сыром и петрушкой и запекать в духовке примерно двадцать минут.
Рецепт сам сорвался с губ: Рика поразилась тому, как хорошо его помнит. Тут же вспомнилась и обложка учебника по домоводству, пошаговые иллюстрации оттуда. Рика помнила все, связанное с тем гратеном. И стоило начать готовить, даже просто зайти на кухню, как проклятый гратен снова напоминал о себе. Воскресали школьная тетрадка, заполненная беглым почерком,
