Ты никуда не пойдёшь. Я приведу её. Ты останешься здесь. Не хватало тебе ещё туда провалиться. — Его руки все никак не ослабляли хватки, как если бы он, правда, боялся её отпустить. — Я найду её. И найду Асфоделя.
— Нет… ты же… ты же не знаешь, что там, за туманом… вдруг их уже нет? — она заплакала. Никак больше не могла сдерживать слёзы, повисла в его объятьях, стала безвольной, стала тряпичной куклой, прислонилась, прижалась к его плечу и не хотела никуда уходить. — Почему я не могла… Теренея… я не сказала ей, что люблю её… зачем я всегда ругала её за глупости… Ещё раньше, я даже хотела, чтобы её не было… — Она рыдала, и горячие слезы обжигали щеки, как расплавленный воск. Она прижалась к его плечу, она утонула в его руках и не могла остановиться, не могла перестать плакать. Сердце ломилось от боли, от страха за Теренею, от ненависти к самой себе.
— Ты ещё успеешь сказать ей, что любишь её. И она это всегда знала, — произнёс Аластор. — Только прошу, не делай глупостей. Не ходи за мной.
— Ты точно сможешь привести их назад? Откуда ты это знаешь? — спросила Вестания.
— Просто знаю. — Ответил он. — Потому что обещаю тебе. Обещаю, что они вернутся, не важно, со мной или без меня, я обещаю, что верну их любой ценой.
Но тут это обещание окатило её ледяной водой. Она сама не поняла, откуда у неё вдруг взялись силы. Она оторвалась от него, перестала плакать, посмотрела на мужчину очень серьёзно, прямо ему в глаза, но не увидела там сомнения. Взгляд под густыми тяжёлыми бровями был решительным, непоколебимым, холодным. Как она могла позволить ему пойти на такое?
— Нет! — вспыхнула Вестания. — Зачем ты так говоришь?! Нет! Ты вернёшься вместе с ними! Слышишь? Не смей давать таких обещаний!
— Это клятва, а не просто обещание. — Заявил Аластор. — Если потребуется умереть, я умру, но я верну тебе сестру.
— Не смей, я сказала: не смей! — закричала она, — Поклянись, что тоже вернёшься! Я хочу, чтобы ты поклялся мне в этом!
— Вестания, я должен охранять вас. Таков был договор…
— Да плевать всем на договор! — закричала она. — Я только сейчас поняла, что такое потерять сестру, я не хочу потерять ещё и тебя! Что мы будем делать без тебя? Что я буду делать без тебя?
— Вестания…
— Хватит, Аластор! Зови меня Веста! Ты слышишь? Я не хочу тебя потерять… как ты не можешь этого понять… — она заплакала опять и опять оказалась в его объятьях, таких близких, таких сильных.
В эту минуту говорить не хотелось, хотелось лишь осязать, потому прошло не одно мгновение, прежде чем Аластор осмелился прервать паузу.
— Веста… — прошептал он. — А раньше мне было незачем жить, до того, как нашёл вас. И я хотел умереть. Умереть просто так. Но никогда не думал, что захочу умереть за кого-то.
— Лучше захоти жить, зачем умирать? — ответила она. — Ты клянёшься вернуться живым?
— Да. Я вернусь к тебе.
— Поклянись, что вернёшься.
— Клянусь.
— Нет, скажи это вслух целиком.
— Я клянусь, что я приду к тебе. И приведу Теру.
— Аластор… — ей стало нравиться произносить его имя, оно играло где-то на языке, перекатывалось, так звучно слетало с губ. — Поцелуй меня.
Он странно вздрогнул, отстранив её от себя, опять посмотрел ей в глаза. Видел ли он там тень? Видел ли каждый раз, когда смотрел на неё? Думал о том, что она полукровка, гиперборейка? Ещё ребёнок? Слишком глупая, слишком трусливая, своенравная, слабая и не слишком красивая? Странно, они оба жили в Сцилле, но встретились только в Термине, на другом конце света. И лишь сейчас, в отменённых землях, за сотни миль от городов и цивилизации, за границей ядерного взрыва, за Белизной, спустя более, чем пятьсот дней после конца света… только теперь они нашли друг друга.
— Нужно идти, — сказал он. — Мы теряем время.
— Но ты же хочешь поцеловать меня?
— Да. Но мы ещё успеем. Я вернусь оттуда, и этот поцелуй будет ждать меня. Мне будет за чем вернуться.
— А вдруг нет? — слезы всё не переставали, но Вестания уже не обращала на них внимания. — Я не хочу, чтоб мы расстались вот так… — она потянулась к нему навстречу. — Ты так будешь лучше знать, зачем вернуться…
В голове плясало ещё много мыслей, они порхали, как бабочки в давно позабытом тепле лета, перелетая с цветка на цветок, устремляя свои хоботки в сердцевинки жёлтых цветов. И они были вместе. Вопреки всему. Забыв обо всем. Где-то на лугу забвения. И когда их губы всё же встретились, все эти мысли растаяли без следа, сомнения и страхи рассыпались в прах, и лёгкий летний ветерок разметал их по сочной молодой траве.
— Теперь иди… — сумела она выдавить из себя, вложив всю свою волю в эту короткую фразу. Сказала вслух, а отпустить не могла. Не могла заставить себя разжать руки, сцепленные за его шеей, не могла оторваться от груди. Ей казалось, что в противном случае она потеряет опору и упадёт в твёрдый колючий снег, просто не устоит на ногах. Где-то вокруг лаяли и скулили собаки, напуганные зловещим туманом. Но даже, несмотря на них, отпустит его сейчас — останется одна.
Аластор оказался решительнее Вестании, он разорвал эти объятья, он поднял с земли трость и проверил наличие патронов в пистолете. Поможет ли он ему? Могло ли огнестрельное оружие навредить призракам, бестелесным и бессмертным?
Способность мыслить вернулась к Вестании. Только теперь она сумела осознать, что произошло, вспомнила про сестру, поняла, на что она обрекла себя и Аластора. И затем она почувствовала это. Почувствовала так, как никогда раньше не могла. Хромая на правую ногу, с тростью в руке, он приблизился к теням, и те хищно зашипели, закопошились, издавая тихое посвистывание. Они же не знали, что скрывалось за тенями? Почему они решили, что оттуда можно вернуться? Вдруг Асфодель и Теренея уже мертвы? И сейчас она смотрела, как Аластор намеревался шагнуть туда добровольно.
— Аластор! — она бросилась к нему, не могла просто так позволить уйти. Схватила его за руку, но стоило ему лишь обернуться к Вестании, как протест моментально погас в её сердце.
— Не ходи за мной. — Приказал он. — Ни в коем случае. — Тут его взгляд изменился, он соскользнул куда-то дальше, глубже, — Эй, Серый! Ты должен позаботиться о ней. Не пускай её туда. Ты теперь обязан её охранять до тех пор, пока я не вернусь. — Он опять посмотрел на неё. — Если
