начинал. Ждал чего-то что ли…
Дождался в конце концов. В кабинет вошёл сотрудник в форме капитана. Но не звание его первым делом бросалось в глаза. А кавказская внешность и усы. Почти такие же, как и у вчерашнего Магомеда.
Капитан уселся за соседний стол, как бы за нашими спинами, а следователь начал свои процессуальные действия. Взяв бланк протокола допроса, он подложил копирку, и скрепив два листа канцелярской скрепкой, стал заполнять его. Вписав в верхние строки число и свою фамилию вкупе со званием и должностью, он обратился ко мне:
— Фамилия, имя отчество… Число, месяц год рождения, место рождения. Адрес места жительства.
Всё это я ему воспроизводил с должным спокойствием, но когда он подсунул мне на подпись место, где была указана ответственность за дачу ложных показаний… Вот тут уже я не выдержал…
— Простите! А вы уверены, что на несовершеннолетних лиц эта ответственность по указанной уголовной статье тоже распространяется?
Тут проснулся капитан за моей спиной:
— Ти тут ни умничай! Падписывай, давай!
Я встал со стула, собрал газетку с сиденья, сложил её, и сказал, обращаясь к Натану:
— Папа! Пойдём отсюда! Они тут делают что-то не то.
— Э-э… Что не то? — снова возник капитан.
Судя по этому «Э-э», он либо родственник, либо земляк вчерашнего «злодея».
— По закону, к несовершеннолетним не относится ответственность за дачу ложных показаний, ни ответственность за отказ от дачи показаний.
— Э-э… Чё ти сказал? Умний, да? Иди тогда! Чего приходил?
— Пойдём, пап! — дёрнул я Натана за рукав, а в полголоса добавил: — Пойдём… в прокуратуру…
Услышал гад ушастый… Чебурашка усатая…
— Э-э! Какой прокуратур?
— А какая тут ближе?
— И что ти там им скажишь?
— Расскажу, как вы нарушаете законы СССР.
— И чем ти докажешь? Свидетели твои уже уехали.
— Тогда я расскажу о нарушении должностными лицами уголовно-процессуального законодательства совершённые в составе группы, в отношении несовершеннолетней. О попытке сокрытия события преступления, совершённого Магомедом Кулиевым…
— Гулиевым. — машинально поправил меня капитан азербайджанец.
— Гулиевым, — продолжил я. — Совершённые сотрудником правоохранительных органов с целью выгородить своего родственника…
— Он мине не родственник, земляк…
— А это ничего не меняет уже.
Я уже взялся рукой за ручку двери, когда наконец-то в разговор вмешался следователь:
— Ты куда? Я тебя не отпускал…
Открыв уже дверь, я обернулся и ответил, глядя в его злые холодные глаза:
— А ты меня и не задерживал…
— Вот сейчас возьму и задержу.
— И за что, если не секрет?
— За… — он не мог подобрать слова… — По подозрению…
— Подозревалка у тебя ещё не выросла… — я пристально посмотрел ему прямо в глаза, и добавив к словам немного внутренней энергии, продолжил: — А если ты сейчас рискнёшь силой задерживать в отделении тринадцатилетнюю девочку, то я тебе такое сейчас представление устрою, что ты точно не сможешь потом засунуть это дело под сукно. И местная прокуратура тебе покажется цветочками. Понял?
В момент произнесения своего этого «Понял?», я заметил лёгкий зелёный отблеск в его глазах. А продолжая своё «наезд» на этих охреневших от вседозволенности ментов, спросил у Натана мимоходом:
— Пап! Ты позвонил с утра дяде Вадиму из генпрокуратуры?
— Да… — подыграл мне поддельный «папа», — Его уже не было дома. Уехал на службу, но его жена Ася всё записала, и обещала передать мужу.
— Ну, тогда нам и нечего тут задерживаться. Свидетелей потом найдут по спискам проживающих в гостинице в этот день, если, конечно, эти коррупционеры их не уничтожат. Но им же тогда хуже будет.
Это я уже говорил, идя с «папой» под руку по коридору к выходу. Позади нас сперва было тихо. Видимо следак слегка завис после моего ментального посыла. Но капитан всё же никак не унимался.
— Э-э. Стой! Кто там? Задержите их!
Мы были уже в конце коридора, почти у выхода. Никаких решётчатых дверей на выходе, с электрозамками, открываемыми из дежурки, ещё и в помине не было. Не те времена, однако. Но один сержантик молодой, видимо из служебного рвения дёрнулся было к нам, но мой взгляд приковал его к месту.
— Даже не думай! — тихо прошипел я, стреляя в него зелёными искрами. Спокойно выйдя из дверей отдела, я тут же потащил Натана за угол. Я уже узнал, где он припарковал наш автомобиль. Взяв у него ключи, я быстро открыл двери и завёл машину. Натан уселся на пассажирское место. Выезд был в сторону противоположную главному входу. Мы беспрепятственно отъехали в сторону гостиницы. Никто нас больше не преследовал.
Вряд ли капитан такой борзый, что сразу начнёт какие-то «боевые» действия против нас. Такие люди слишком подлые, они любят по-тихому пакостить своим врагам.
— Сейчас срочно собираешь наши вещи и в машину. Надо валить отсюда…
— А прокуратура?
— Ты ещё вспомни про дядю Вадима из Генпрокуратуры! Не смешите мои тапочки… Кстати, тапочки тоже не забудь забрать.
— А ты не поднимешься? Вдруг я что-нибудь забуду…
— Не забудешь. Это же просто. Бери всё, что есть! И ничего не забудешь. А я тут за входом пригляжу. Вдруг враги подъедут, а мы там копаемся…
* * *
Натана нет уже около получаса. Чего он там тормозит? Блин горелый…
Машина наша стоит так, что мне вход видно, а от входа меня не особо и заметно. Я закрыл машину и вышел. Стоя за кустами, продолжаю наблюдать за входом в гостиницу. Натана всё нет.
Зато подъехал машина. Не милицейская. Просто Жигули первой модели. «Копейка».
Тьфу… Какая на хрен, «копейка»? Их ещё нет на дорогах.
Это Москвич-408 с круглыми как у «копейки» фарам. Просто слишком блестит, как новый. Припарковался с противоположной от меня стороны гостиницы, ближе к ресторану, но так же как и я, не у входа. А из машины вышел… Капитан-азербайджанец. Но уже без формы. Хотя нет. Только сверху гражданская куртка, а штаны на нём серые ментовские.
Ну-ну. Видимо не по службе приехал. Уговаривать что ли будет? Или угрожать?
Идёт в сторону входа в гостиницу. Надо бы его как-то опередить… Я быстро бегу к чёрному входу… или выходу? Там есть такой… пожарный типа выход. Через него сразу можно попасть на лестницу, минуя официальный ресепшн. Бегу наверх. На нашем этаже торможу, осторожно выглядываю из-за угла.
Оба-на, как я вовремя. Или наоборот не вовремя…
Натан с чемоданом и сумками стоит у двери лифта. Я не стал ему кричать, чтобы не шуметь. Только я дёрнулся в его сторону, но успел лишь увидеть, что он уже вошёл в кабину лифта. Когда я добежал, то лифт уже уехал. И
