восстановилась. Да что ж такое.
Эксперимент вышел не обнадеживающий, потому что одной песни явно не хватало, чтобы сместить руны окончательно. И как Килиан не старался: пел одну за другой песню, менял их местами, повторял одну и ту же песню по несколько раз, — результат оставался одинаковым: в конце первой песни руны неудержимо возвращались на свое место.
— Песни у него короткие, — сообщила Химмо, во все глаза рассматривающая не нашего нового «гостя», а его музыкальный инструмент.
Попробовали песню подлиннее, а потом еще длиннее — помогло, но ненадолго. Руны не успевали доползти до магической тверди, хотя чем больше было у песни куплетов, тем дольше проходил процесс «стекания» рун.
— У меня длиннее нет песен, — в итоге сообщил Килиан, устало опускаясь на магическую твердь.
Занятно, вроде нас он все же опасается, ведь не зря предпринял попытку подчинить нас своей воле, но вот после трех первых песен под мой требовательный рык принялся добровольно помогать и даже ни разу не возмутился.
— У нас тоже нет, — кажется мама, бабушки, прабабушка, телохранители принялись перебирать все известные нам песни нашего мира, но потерпели поражение.
А я…я готова была биться всеми головами о твердь от безысходности. Я ведь так старалась эти циклы, генерировала столько идей, проводила эксперименты, тратила свое пламя, но ни разу еще не подошла так близко к тому, чтобы удалить руны с врат.
Да пусть эти руны — всего лишь отголоски настоящих, пусть наш макет — всего лишь образ Врат, но даже на этой мини-копии не удавалось убрать так нам мешающую рану кровавого ритуала. А человеку почти удалось! Не хватает лишь малость: песни длиннее существующих буквально на три-четыре куплета. Уууу, убить готова Клевра!
Кажется, я не удержала злые слезы, и они принялись интенсивно капать вниз. Но ко мне никто не подходил, не утешал, потому что в какой-то момент (даже очень четко помню этот момент, словно заново проживаю его) я перестала позволять себе проявлять слабости, а родным запретила себя жалеть. Так что сейчас почти рыдаю в гордом одиночестве посредине площади, окруженная родственниками и телохранителями, а унять мое разочарование некому. Дожила…
— Ну, можно же попробовать написать песню подлиннее, — робко предложила Кассии, которой ее Милор в свое время чуть ли не каждую седмицу пел песни под окнами.
— Точно, балладу, — притихший было Килиан вскочил с тверди и принялся вышагивать вокруг нашего макета, — только нужно понять, какие слова несут в себе способность рушить эту надпись.
А вот это оказалось очень интересно. Не каждое слово несет в себе нужную магию, даже с энергией этого, как его там — Серена.
Несколько десятков терций мы по очереди проговаривали слова, все, какие могли вспомнить, а Килиан их пел. Самым убойным по способности плавить руны оказалось мамино имя — Сиушель — только его нельзя было петь подряд и даже через четыре-пять слов, потому что оно переставало действовать сразу. Еще были имена Раридана и Клевра, но в этом никто бы не усомнился — удивительно мощные маги и удивительно мощные имена. Дальше на именах застопорились — ни одно не подходило.
— Корова, котлета, молоко, теленок… — пел Килиан, с ненавистью глядя на одного из телохранителей, который перечислял всю живность хозяйственного двора и время от времени перемежал их с названиями блюд.
— А он вообще силу свою когда начнет использовать? — спросил Касан, пришедший на площадь после приема пищи — мелким пока нужна еда животная и растительная. Благо мне уже не нужно тратить свой резерв на создание молока — все теперь есть у нас рядом: огород, мелкие зверюшки, которые появляются в нашем пространстве время от времени.
Занятно, ребенок заметил, а мы нет — Килиан от усталости принялся петь уже без применения силы Серена, и тут же у него почти каждое пятое слово получалось с нужным эффектом, когда как раньше это было одно слово из пятидесяти.
Принялись и мы петь, перебивая друг друга (а вдруг), и, хоть голоса у большей части из нас были крепкие, сочные, да музыкальным слухом мы не обделены, но руны на наше пение вообще не реагировали. Просто — никак!
— Фальш-килот в темечко, — кажется, это так Килиан выругался, — засада, каких не ждали.
— Ты же споешь возле Врат, когда песню напишем? — Румани смотрит с надеждой на мужчину и так искренне в него верит, что тот даже покраснел от смущения.
— Тут такая проблема, — замялся мужчина, забираясь пальцами в свои русые с проседью волосы и растрёпывая и без того не идеальную прическу. — Я не могу петь без магии. Сила Серены у меня открывается даже раньше, чем я воздуха в грудь набираю для первого слова в песне.
— Но сейчас же ты поешь без нее, — резонно заметил Ясор, и мы с ним все согласились. Все, но не Килиан.
— Я тут буквально еще утром армию противника гнал до их столицы — силы истратил много, но она уже скоро начнет восстанавливаться. Чтобы истощить себя полностью, мне понадобилась война и не один день использования силы.
— А приглушить? — предложил Рар, но Килиан только головой покачал, а потом принялся объяснять.
— Мне в моем мире вообще запрещено петь, потому что сила откликается всегда, и ни один артефакт не может ее приглушить даже на четверть, не то что полностью… Я между мирами порой брожу только для того, чтобы петь, так как дома нельзя. Вы мои первые слушатели.
— И последние, — недовольно буркнул жардан Кевор (пока мы тут обкрикивали врата, он и Юни где-то бродили и только сейчас вернулись), — если твоя сила была почти на дне, когда ты тут песни пел, то боюсь представить, что будет, когда она к тебе вернется — нам проще тебя убить прямо сейчас.
Килиан заметно побледнел — все же не так он бесстрашен, как хочет казаться — и дернулся в сторону, может убежать хотел, но телохранители, подчиняясь моей пока воле, обступили его кругом и тихо зарычали.
— Или выпроводить обратно в твой мир, если поклянешься, что будешь петь у ваших Врат ту балладу, которую напишешь, до тех пор, пока руны не сойдут полностью, — сообщила я, успев мысленно получить разрешение от дяди на такое щедрое предложение. Как не люблю я демонстрировать независимость и способность решать проблемы самостоятельно, но с дядей в стратегически-важные момент всегда советуюсь — это уже принцип работы в паре.
Килиан нехотя кивнул, но тут же его глаза победно блеснули, а искра злорадства скрылась за безразличием.
— Хорошо, — покорно проговорил этот непростой человек, и тут
