каким раньше ощущались все маги из другого мира.
Хм, а название-то они откуда узнали? Я же камню название давала, когда делилась своим огнем и не кричала об этом на все миры.
Так странно собственную магию чувствовать от кого-то другого. Вроде как человек становится приобщенным, помеченным запахом магии… Ну, когда-нибудь о вас коты терлись? Не наши дрохские, которые чуть ли не с жеребенка ростом бывают, а вполне себе из человеческих жилищ. Так вот, вроде трется о тебя такой кот, ластится, ответной ласки добивается, а сам при этом оставляет на тебе свой запах, чтобы все в округе коты знали — этот человек уже занят этим самым котом. Вот и Килиан — от него веяло моей силой, хотя собственная его магия была совершенно не той, что могла бы к нему приманить камень. Значит, он часто касается камня. Возможно, если он хранитель, то и носит с собой…
— Я чувствую на вас магию этого камня, — заявляю я, прищурив глаза, но не для того, чтобы выглядеть проницательной и опытной дрохией, а чтобы было можно сузить поле зрения — лишние сто сорок голов ведь тоже смотрят на этого мага и посылают свои «картинки» прямехонько мне в мозг долбиться нудным дятлом, н-да, — а вот самого камня не ощущаю.
— Я на отдыхе, — хмыкает мужчина и шутливо кланяется, — согласитесь, юная леди, брать величайший артефакт с собой в дорогу было бы глупо.
Да что он заладил: «Юная леди, юная леди». Пф, кого он вообще перед собой видит? Иллюзии давно развеялись, щитами мы не прикрываемся — он должен видеть дрохов и только их.
— Как такая важная личность может так свободно и спокойно перемещаться между мирами без охраны? — я присмотрелась к магическим потокам, что окутывали мужчину словно коконом, и не заметила даже среднего по убойности артефакта, не говоря уже о сильных и сверхсильных. — И без защиты.
— Видите ли, сударыня, — мужчина улыбнулся так ясно, что мог бы поспорить с куском хрусталя, в гранях которого отражаются тысячи солнц, — моя защита — это мой голос.
Наверное, он придал голосу что-то магическое, не знаю, но от телохранителей повеяло какой-то задумчивостью и отрешенностью, словно они в вязкое болото попали и бредут, проталкиваясь, но только не на выход, а вглубь, в самую трясину.
Ооо, а он не так прост, оказывается. Да только отрешенность телохранителей как раз сыграла на моей стороне, потому что мне становилось легче и быстрее соображать, когда не приходили четкие и ясные ответные картинки от дрохов.
Попыталась взбодрить телохранителей, чтобы вернуть в строй хоть кого-нибудь, и власть жардана отозвалась во мне с явной охотой, а дрохи резко вскинули головы и неприязненно уставились на мага, пытаясь осознать, как он смог их так вывести из защитно-боевой стойки? А вот не нужно мнить себя самыми сильными во всех мирах: на любую силу и мощь обычный человек найдет палку, которая переломит сопротивление даже многоголового Рууха, а не только дроха.
Маг, заметив, что телохранители приободрились и смотрят недобро, а еще и зубы показывать принялись, все с той же лучезарной улыбкой перетянул инструмент из-за спины вперед и принялся перебирать натянутые нити.
Ох, хорошо играет штрахец хитрющий, а уж как поет — заслушаешься. Словно пламя в сердце вновь разгорается и жар под чешуей стремительно несется от хвоста к макушке и обратно. А еще плакать хочется, потому что песня такая щемяще-нежная, тягучая, тоскливая, что просто сердце хочется вырвать из груди и положить к ногам этого мага.
Смотрю, телохранителей снова повело, да и саму меня не подчинило, но пробрало почти до самых костей. Снова прибегла к силе жардана, которая, вот гадость несусветная, словно меня признала и откликается с полмысли, стоит подумать, а она уже все сделала: и телохранителей взбодрила, и Килиана окутала коконом, и инструмент исследовала (кстати, самый обычный — даже не артефакт). Сейчас бы магу от меня досталось за подобные попытки подчинить своей воле дрохов, да только на поляну выкатились три возбужденный сосредоточения неприятностей и проблем: брат и кузены.
— Саян, Саян, там ТАКОЕ! — не смолкали их голоса, перебивая друг друга. — Там надпись на мини-вратах плавится и стекает, словно от жара.
Да кому нужен этот маг, когда тут ТАКОЕ! Развернулась резко, чуть хвостом в забытьи не отправила человека, и резво помчалась к родным, успев рыкнуть на телохранителей, раздав с десяток заданий: охранять периметр, запечатать Килиана в беззвучный кокон, привести на общую площадку.
Да, надпись сейчас в подтеках, уже даже прочесть нет возможности, но я успела не к концу ее движения, а где-то к середине: надпись ползет вверх по полотну и восстанавливается.
Штрах горий, да что ж такое!
— Когда это началось? Когда она поползла назад? Сколько терций прошло? Кто-то рядом был? Что происходило до этого?
Вопросы из меня сыплются и сыплются, то на бабушку Куэларо, то на Зуммаль, то на тетю Ллой, потому что они ближе всех оказались к мини-вратам.
Родственницы в недоумении в первую очередь от поведения надписи, ведь по определенным законам Мироздания она должна была либо стечь вниз лужицей, либо испариться в пространстве.
— Они вдруг двигаться начали, когда песня зазвучала, и в вашу сторону пошли, — весело сообщил Ясор, довольный, что сегодня урок от мамы получился сильно сокращенный.
— Как могут руны ходить? — я смотрю на надпись, а она восстановилась полностью и ровненько пересекает замочную скважину, преграждая своей черной магией все энергетические потоки, которые должны работать на наше возвращение в Арх-Руа, а в реальности накапливаются у Клевра для каких-то только ему известных целей.
— Да нет же, — кузены вступили в разговор не менее радостно чем брат, — мама и бабушка пошли. Прямо как по команде чьей-то!
Я так резко повернулась теперь в сторону Килиана, что все же смела своим хвостом всех мелких: брата и кузенов.
— Пой, — резкий приказ, выброс магии, и купола уже нет, а инструмент вновь в руках мужчины, а на его недоуменно-иронически поднятую бровь пришлось рыкнуть, — что хочешь пой… Все уши прикрыли!
Последнюю фразу пришлось крикнуть мысленно из боязни, что могу нарушить правильный поток звуков, а еще не отследить магию, которую использует этот человек.
Магию он даже не успел использовать, а руны снова поплыли, словно воск по зажжённой свечке, да только стоило песне закончиться, как черная масса поползла обратно вверх.
— Не останавливайся — пой дальше, — шиплю я, а сама глаз не могу оторвать от надписи, которая тем не менее не начала плавиться и стекать, пока полностью не
