– Ты уверена, что мне не надо ничего делать самому? – спросил Тейр.
– Ничего в… в прямом смысле. Думаю, это окажется нелегко. Ты должен будешь уступить власть над собой. – Фьяметта поразмыслила. – Ты должен по-настоящему доверять своему… своему гостю…
Тейр покачал головой, печально улыбнувшись:
– Любому другому… гостю – нет. Ури – да.
– Да. – Она прикусила губу. – Аббат Монреале приступает к каждому заклинанию с молитвой. Здесь это выглядит немного лицемерным, но…
Молиться, но как? Нельзя же просить о благословении их намерения… Фьяметта склонила голову, и ее помощники последовали ее примеру.
– Во имя Иисуса Христа и Пресвятой Девы Марии молим тебя. Господи, помилуй нас! Господи, помилуй нас! Господи, помилуй нас всех.
– Аминь! – прошелестело по комнате. И к ним присоединилось тревожное, безгласное.
Фьяметта последний раз взглянула на заметки, написанные кудрявым латинским почерком ее отца. Словесная часть заклинания была короткой. Она перебрала в уме все слоги, проверяя каждый, и вдруг ее озарило. Суть заклинания заключалась не в латыни, а в субструктуре мысли… Может быть, латынь служит только уловкой, чтобы помешать неучам обрести власть? И ведь Ури не говорил по-латыни, только по-немецки, по-итальянски, да еще мог объясниться с французскими солдатами. Но сейчас, конечно, не время для проверок.
И в любом случае губы ее уже произносили слова, мост звуков, переброшенный через комбинации, секунду за секундой удерживаемые в ее мозгу. Меловые линии служили просто напоминанием о их системе.
– Ури, войди! – И это магические слова? Такие простые и прямые? Ее порывистость испортила заклинание. Придется начать с начала…
Тейр дернулся, его глаза расширились, губы полураскрылись. Плечи, сутулившиеся отчасти от усталости, а отчасти по привычке скрадывать свой рост в неумолимо низких туннелях рудника, выпрямились, расправились, Как у солдата на параде. Поспешное, жадное, почти отчаянное овладение телом.
– Фьяметта, я здесь. – Голос был Тейра, но с выговором и интонациями Ури, утратившими резкость после долгих лет на юге. А глаза… его глаза были внимательными, блестящими и гневными, такими гневными! – Оставаться трудно. Поторопись!
– Ах Ури, мне так жалко, что тебя убили!
– Но и вполовину не так жалко, как мне! – Этот проблеск мрачной шутливости принадлежал только Ури. Его гнев был обращен не на нее.
– А вина моя! Я отвлекла тебя своим криком!
– Не ты, а то, что выпало из этой проклятой подставки. Мерзость!
Узел сожалений и раскаяния, стягивавший ее сердце, расслабился. Глаза Ури-Тейра закрылись.
– Благословляю тебя, брат, за то, что ты вырвал меня из рук некромантов. – Глаза сильнее зажмурились, словно от нескончаемой муки. – Я так старался воспрепятствовать им. Но они… действуют подло.
– Еще бы! – слабым голосом произнесла Фьяметта. – Да помилует тебя Всемогущий Бог!
– В этом темном месте трудно думать о Боге. Некоторые обретают его в тюремных подземельях, в рудниках, словно краски, шум и суета жизни ослепляют их, и лишь во мраке они способны видеть ясно. Но я пришел слишком поздно и попал не в твое подземелье, Тень Вителли – это тьма, пустая тьма без Бога. – Его лицо окаменело при воспоминании об этой пустоте, об этой тьме. – Ш-ш-ш, теперь все хорошо! («Ну, навряд ли!» – подумала Фьяметта, посмотрев на серый труп.) – Но можешь ли ты, посмеешь ли ты снова противостоять ему?
Ури-Тейр вздрогнул:
– Вителли?
– Да, но на этот раз у него не будет такого большого преимущества, Ури… Мы нашли заклинание моего батюшки, замечательное заклинание. Вместо того, чтобы заключить твой дух в кольцо, мне кажется, с помощью этого заклинания мы можем открыть тебе доступ в великого Персея. Он же как-никак был тобой, если не считать лица и рябины. Тело не из плоти, но из бронзы, неуязвимое, обладающее колоссальной силой. Наверное, ненадолго, хотя, думаю, с помощью моего огненного заклинания я смогу какое-то время сохранять его горячим и подвижным. И в течение этого времени у тебя будет возможность, неповторяемая возможность, нанести ответный удар Ферранте и Вителли. Я не могу… не хочу как-либо принуждать тебя или связывать. Но буду молить тебя. Ури, помоги нам.
– Открой мне путь к этой цели, – выдохнул Ури-Тейр, – и я полечу ей навстречу. Великая колдунья! Сандрино доверил мне свою жизнь. И я стоял, точно деревенский дурачок, разинув рот, пока Ферранте отнимал ее. Я не сдержал свою клятву, меня застали врасплох, и я опозорен. Ах, Фьяметта, мне следовало бы предусмотреть предательство, ведь я не доверял Ферранте! Смыть мое бесчестье кровью Ферранте! Я бы пожертвовал душой ради этого!
– Не говори так! – в ужасе вскричала Фьяметта. – Этого я не хочу. Но если крестоносцы могли быть воинами Господними, почему не можешь ты? Вителли хуже любого сарацина. Но для этого нам требуется еще помощь. Для такой отливки батюшка нанял бы десять сильных помощников. А нас только четверо… нет, трое. Я ведь буду творить заклинание. Ты был там, в замке, ты не знаешь, как сеньор Пия принудил кобольдов помогать ему?
– У сеньора Пия давняя дружба с народцем недр. Вот почему они так и кишат вокруг замка. Их объединял взаимный интерес к пещерам и к живущим там существам, – Ури-Тейр поднял ладони и изобразил крылья летучих мышей. – Одни раз я навестил гнездо кобольдов в обществе сеньора Пня. А вот как вам заручиться их помощью, я не знаю, тем более если надо, чтобы они потрудились. Ведь они ленивы, ненадежны и предпочитают играть с людьми шутки. И очень неприятные, если вы причините им боль. И принуждать кобольдов – затея опасная.
Внезапно его лицо стало растерянным. И голос Тейра вырвался из его собственного рта, произнося слова с трудом, медленно, невнятно;
– Подкупить их. Материнское молоко. Они за него все сделают!
Его рот широко открылся, закрылся, и Ури вернулся в некотором удивлении.
– Это сработает лучше, чем кража дойной козы! Им не часто предлагают подобное угощение! Они к вам валом повалят!
– Но где нам взять… Как все запутывается!
– Странно… – Взгляд Ури-Тейра был теперь устремлен в пространство. – То, что я способен видеть теперь. Больше. Меньше. По-другому. Стены точно стеклянные. Камень словно вода. Но я вижу кобольдов в их теневой форме внутри породы, и они кажутся таким плотными! Люди… вы в вашей плоти… совсем как прежде тени – искаженные, отъединенные, недостижимые. Но только не сейчас, глядя этими глазами. Так приятно увидеть вас всех еще раз. – Он улыбнулся, но тут же стал угрюмым. Все вы, кроме Вителли. Его тень плотна внутри его плоти. Плотна и темна. Его я страшусь. – Ури-Тейр испустил долгий вздох. – Ты должна торопиться. Даже в эту минуту Вителли приближается к тому, чтобы заключить твоего отца в свое кольцо. Это как поединок. И мастер Бенефорте проигрывает! А подчинив своей воле дух твоего отца, Вителли завладеет всем его могуществом и всеми знаниями. А кто усомнится в способности мастера Бенефорте возобладать над его собственными заклинаниями – твоим заклинанием, нашим заклинанием?
