шкуру или с оттяжкой хлестнуть по гнилой морде.
Со стороны зомби творилась похожая дичь. Время от времени, они безо всякого предупреждения принимались хрипеть, тянуться узловатыми пальцами до своего наездника, тупо бегать из стороны в сторону, игнорируя приказы, а то и вовсе течь плотью, плавиться, словно воск. Эффект быстро таял, что добавляло происходящему хаоса и сюрреализма.
Страдали от дуэли музыкантов даже приходящие в себя звери. Им доставалось сразу от двух эффектов сразу: живые в полной мере ощущали на себе проклятия зомби-флейтиста, а остаточным эманациям демонов доставалось от трелей Уру, отчего монстры также испытывали немалый дискомфорт. В итоге, куча-мала из опаснейшего зверья в этой волне даже не могла толком подняться: лишь возилась, падала, снова возилась, начинала ни с того ни с сего кусать или давить друг друга, а также жалобно или злобно рычать, шипеть, клекотать или хрипеть.
В моменты особенно сильного буйства животных в цель их окончательного у(с)покоения начинал привносить свою лепту Кань. Он мало помалу разобрался с напавшей на него нежитью, пусть и лишившись защитного круга. После зачистки ближайших целей, паренек перевел взгляд на самых опасных врагов, а затем ничтоже сумняшеся принялся поливать зверье градом камней и железных болванок. Правда, поднаторевший на пранках пацан старался делать так, чтобы в редкие минуты просветления враг не прознал, откуда ему на голову сыплются болючие подарки. Это тоже дало Стасу сотоварищи немного времени.
Первым со своим противником справился Юлвей, к большому удивлению попаданца. За все эти циклы он уже успел порядком позабыть настоящий талант и технику их отрядного мечника. Да, после тренировок Стас отчетливо стал сильнее и теперь мог куда больше сказать о чужом искусстве. Поэтому и заранее готовился к разочарованию навыками аристократа. К счастью или нет, но Юлвей все же показал класс.
Мечник влет справился с противником, которого Стас едва-едва мог одолеть, и то больше засчет Ци. Хотя Чжан отчетливо уступал мертвому практику в скорости, а также маневренности и мощи атак. Но ему и не нужно было соревноваться в чисто физических характеристиках. Дохлый номер, раз противник в своей жизни имел ранг культиватора. Зато у аристократа остались мозги и способность к планированию. Вся скорость Тощего разбилась о несколько специальных подстав и ловушек. Отрубленными пальцами дело не ограничилось: после парочки опрометчивых атак нежить щеголяла отрубленной рукой, а затем Юлвей поймал врага на провале корпуса во время выпада и походя снес голову… паразиту за плечами практика.
От зависти и огорчения к навыкам аристократа, Стас прыгнул выше головы своего настоящего мастерства. Его хлыст, благодаря "шарнирам", смог целых два раза поменять положение в пространстве. Удивительная гибкость и маневренность! Благодаря такому тонкому управлению, он смог обмануть неповоротливого Танка и хлестнуть поперек демонической рожи прямо во время атаки зомби.
Удар шалапугой попал на излете, поэтому демон все же остался жив. Правда, решил не испытывать судьбу и быстренько юркнул обратно за стену. Стаса его судьба не волновала: гораздо важнее было окончательно упокоить осевшее тело зомби. Чтобы ни одна другая тварь больше не воспользовалась настолько удобным инструментом.
Между тем, яркие, желто-голубые сполохи все еще десятками, а то и сотнями срывались вниз со стены, поражали без разбора гнилые тела зомби и уродливую плоть их паразитов, взрывались искрами при контакте с плотью, сжигали дотла нечестивых тварей Желтого Источника.
Немногих прорвавшихся с противоположной стороны стены оперативно пластал Акургаль. Пару раз к нему присоединялся Ма, но в целом они держали стену под контролем, что не могло не радовать Стаса. После своей победы над зомби он даже похолодел от одной внезапной мысли: "Что, если бы пернатый десант и троица культиваторов напала бы не от позиции Каня, а от позиции Ма, рядом с башней?". Думать об этом он не хотел, поэтому перевел взгляд на оставшихся в живых противников.
Один из гигантских медведей лежал одним освежеванным куском мяса и оставался явно и бесповоротно мертв. Вероятно, именно он принял на себя основную тяжесть упавших спутников, а потом оказался оперативно добит одним из камней Каня. Другой медведь выглядел немногим лучше собрата, правда, все же мог стоять на ногах даже в музыкальной паузе от двух стражей Форта — живого и мертвого.
Больше всего опасений вызывали змея и птица. Огромный питон не слишком пострадал от падения или обстрела. Минус один глаз, несколько ран на поверхности чешуи, да повышенная восприимчивость к ментальным атакам флейты. Из-за последний он бился то об стены, то об товарищей по несчастью. Впрочем, стесанные чешуйки — вот и все его повреждения от такого зла.
Птице, в свою очередь, досталось больше змеи. Она ведь не обладала такой же серьезной броней и устойчивостью. За способность к полетам надо платить, в том числе недостатками в других сферах. Например, хрупкостью внутреннего скелета: у нее оказалось сломано крыло и обе лапы. Однако клюв все еще работал и тварина могла представлять большую опасность хотя бы из-за своей паники. Пернатая туша клекотала и дергалась, махала во все стороны крыльями, бесконтрольно каталась по стене взад-вперед.
Стас и Юлвей молча переглянулись между собой. Их взгляд медленно перешел с провалившегося носа на лице мертвеца-флейтиста к качающейся из стороны в сторону змее. Последняя казалась более опасной, чем противник Уру, но и игнорировать последнего практика волны не стоило. Тот все еще слишком хорошо посылал ложные сигналы телу, отчего дергались даже стоящие максимально далеко от схватки десятник с Ма, что уж говорить о других бойцах.
Впрочем, проблема вскоре решилась сама собой. Уру прямо во время музицирования успел выкрикнуть что-то исступленно-злобное таким эмоциональным голосом, которого Стас у него не слышал ни в одной из всех своих прошлых временных линий. А затем, на волне куража, чувства соперничества, раненой гордости и ощущения "потока", тот смог пустить собственную Ци через губы прямо в мундштук. Туда, где стояла метка Нингаль.
Финальный аккорд вышел невероятно мощным. Грубая поделка Каня сгорела как свечка, опалила бывшему чиновнику рот, язык и пальцы, зато поток вырвавшейся энергии разнесся огромным конусом и буквально исторг душу мертвого культиватора из гнилого тела, причем превратил паразита на нем в жалкую кучку пепла. Эти двое так и упали грязной бесформенной грудой праха, пышных одежд и белеющих под ними костей. Лишь искусно сделанная флейта аккуратно упокоилась прямо на верхушке тряпья и призывно сверкала серебряными вставками.
— Ты еще можешь драться, Саргон? — Спросил его невозмутимый Юлвей, взглядом указал на ползущего к ним змея.
— Могу, конечно, — С задорной улыбкой ответил он, — Иначе бы валялся на земле грудой гнилого мяса. Вот, как этот отряд милашек.
— Звучит
