хозяин.
Значит, госпожа делится с ней сокровенным? Жалуется на меня?
Поначалу хочется запустить подносом с едой в стену, разгромить мебель в комнате и вышвырнуть пузырек через окно прямо в преддверие пекла. Однако со временем ярость стихает: вспоминаю о том, что от благосклонности госпожи зависит многое. Нельзя все испортить из-за глупой гордыни. Да и какая гордыня может быть у презренного раба?
Придется взять себя в руки и все-таки стать прилежным в постели. Верчу в руках пузырек, откручиваю крышку — едва уловимый запах приятно струится в ноздри. Госпожа любит ароматные притирания, от нее всегда пахнет свежестью, а от меня после целого дня на солнце разит, как от мула.
Она пока не вернулась. Надо поторопиться и привести себя в порядок до ее прихода.
====== Глава 18. Великодушие ======
Я устал от знамений и громких раскатистых слов,
От священного ветра, что сеет одни перемены —
Завтра с новым добром воевать будет новое зло,
Разметав облака грязноватыми клочьями пены.
…
Посмотри на меня, я давно не видал у людей
Понимающих глаз.
Wherecat
Возня на пустоши продолжалась до самого вечера. Диего сегодня вернулся раньше, вместе со мной прогулялся к месту будущего строительства и долго хмурил брови, наблюдая за работой Джая. Я ожидала привычного града упреков, но Диего не сказал ни слова, даже поцеловал меня прямо там, при всех, немало этим удивив. Да и за ужином вел себя так, будто на заброшенной части заднего двора ничего особенного не происходит. Когда мы вышли прогуляться по набережной, он взял меня под руку и сообщил:
— Завтра нас приглашает к себе на ужин сенатор Эстебан Гарриди. Его жена, донна Бланка, жаждет познакомиться с тобой поближе.
— Я с удовольствием составлю тебе компанию, дорогой.
Мне даже не пришлось кривить душой: выход в свет и знакомство с новыми людьми скрашивали мои серые будни. Глядя на семейные пары, счастливо улыбающиеся друг другу, я готова была верить, что и у нас с Диего все хорошо.
— Это будет очень важная для меня встреча, Вельдана. Уж постарайся завтра быть на высоте. Если сенатор или его супруга будут спрашивать тебя о севере, о настроении короля Аверленда и приближенных к нему лордов, отвечай с величайшей осторожностью. И помни, что теперь ты живешь в Саллиде и должна заботиться об интересах нашей страны.
— А в чем дело? — насторожилась я.
— Сенатор Гарриди — жесткий, волевой человек. Между нами говоря, довольно упрямый. Я боюсь провокаций с его стороны, ведь ты северянка. А еще ты несдержанна и вспыльчива.
Я едва не задохнулась от возмущения и собиралась уже резко ответить Диего, но вовремя прикусила язык. С его точки зрения, мое поведение действительно выглядит несдержанным. Чего только стоило «представление» на Арене…
— Хорошо, дорогой. Постараюсь не поддаваться на провокации. Но если ты объяснишь, что тебя волнует, от меня будет больше пользы.
Диего обеспокоенно свел к переносице черные брови.
— Есть основания подозревать, что халиссийский посол имел целью ослабить нашу бдительность, и предложения о перемирии, с которым он приехал, — фикция. С приграничных земель от разведчиков приходят неутешительные известия. Халиссийцы мобилизуют войска, и самое плохое — есть данные, что у них появились аркебузиры. Прежде Саллида имела преимущество в вооружении, но теперь… если возобновятся стычки на границе, в нашей победе уверенности нет.
Я сглотнула. Война всегда была так далека от севера, что я никогда не воспринимала ее как нечто по-настоящему опасное. Да, я слышала о том, что младшие сыновья из некоторых благородных семейств уходят на юг вместе с вербовщиками, но нашей семьи это не коснулось: у дядюшки Эвана подрастали только дочери, хотя он все еще мечтал о наследнике. Но ведь Диего… живой пример того, что война подобралась к полуострову гораздо ближе, чем мне бы хотелось.
— И все же, как я могу тебе помочь?
— Саллиде нужна поддержка Аверленда.
— Но… я ведь не представляю Аверленд. Я ничего не смыслю в политике. Дипломатическая миссия от Сената Саллиды могла бы принести куда больше толку.
— В том-то и беда, — помрачнел Диего, в задумчивости перебирая мои пальцы, обтянутые кружевом перчатки. — Если бы между сенаторами было согласие…
— Я не понимаю.
— Дипломатические ноты из Аверленда прозрачно намекают на то, что север предоставит военную помощь, но лишь в том случае, если Саллида пойдет на определенные уступки. Некоторые сенаторы не согласны с тем, что мы должны поступаться своими традициями в угоду желаниям Аверленда. Они считают себя патриотами своей страны и убеждены, что мы можем сами справиться с угрозой из Халиссинии. Дон Гарриди — один из таких «патриотов».
Я нахмурилась.
— А какие… условия выставляет Аверленд Саллиде?
— Их множество, — скривился Диего. — Снижение торговых пошлин на северные товары: зерно, корабельную древесину и железную руду. Увеличение квоты на проход северных кораблей в нашу акваторию. Обязательное прохождение воинской службы на территории Аверленда сроком в год для каждого саллидианского солдата. Отмена рабства…
— Отмена рабства? — ахнула я, и в моей душе помимо воли вспыхнула надежда. — Это в самом деле возможно?
— Нет, — он поморщился в ответ. — Никто в здравом уме не согласится на это. Не северу указывать, как нам жить.
— Ты и сам говоришь, как твой дон Гарриди, — надежда во мне сменилась жгучим разочарованием.
— Не совсем, — возразил Диего. — Искусство переговоров не заключается в том, чтобы безропотно подчиняться требованиям оппонента. Мы изучаем весь список и пытаемся найти среди пунктов те, с которыми можем согласиться. Аверленд, безусловно, понимает, что весь перечень требований просто невыполним. Но нам необходимо убедить радикально настроенных сенаторов в добром отношении севера, иначе у нас не будет единодушия в переговорах. И ты должна мне в этом помочь. Очаруй Эстебана. Улыбайся, говори комплименты его жене, отметь его решительность и верность стране. Однако не забудь упомянуть о лояльности к нам своего дядюшки и о силе его влияния на аверлендского короля.
— Но… это же не так, — смутилась я. — Я понятия не имею, насколько лоялен к Саллиде дядюшка Эван. Я знаю, что отец благоволил к южанам, однако…
— Неважно, что там происходит на самом деле. Важно то, как воспримет это дон Эстебан. С твоим дядюшкой мы поработаем отдельно. Когда будешь писать ему следующее письмо, впишешь несколько абзацев, которые я тебе подскажу.
— Но… это… — я даже остановилась, ошарашенно глядя на мужа, — самые настоящие интриги! Я не стану манипулировать чувствами своего дядюшки…
— Станешь, дорогая, — Диего чуть крепче сжал мой локоть. — Помни, что ты теперь моя жена и должна быть верна семье Адальяро. Помни также и то, что я забочусь о стране
