коротко ответил отец Илонны, не удосужившись объяснить, почему такой нужды нет.
Мейс пожал плечами и последовал за вампиром. Внутри дома было тихо. По пути он увидел обычную человеческую женщину, вымачивавшую заскорузлые бинты. И всё. Ни охраны, ни лекарей. Да и больных тоже не видно. Отец Илонны уверенно направился к лестнице на второй этаж, словно знал дорогу.
Когда мастер Фиррис отворил одну из дверей, Мейс увидел просторную комнату, окна которой были занавешены плотными шторами. В углу тлела небольшая масляная лампа, свет которой слабо освещал широкую кровать. На ней лежала Илонна, закутанная в пожелтевшие от мазей бинты.
— Гроссмейстер сказал, что ты — лучший, — глухо сказал мастер Фиррис. — Приступай.
Мейс подошёл к кровати. Лицо девушки было белее простыни, а дыхание — слабое. Адепт сначала поводил руками над головой девушки, пытаясь определить возможные магические повреждения. Биоаура Илонны была наполнена непонятной субстанцией, с которой Мейс уже однажды сталкивался. Адепт задумчиво опустил руки. Как ему говорили, девушка и дракон вступили в схватку, скорее всего, с хиваши. Значит, её странное состояние вызвано хивашским колдовством. И, вполне возможно, это колдовство сродни тому, которым был отравлен Его Величество после атаки лича. Но в отличие от прошлого раза, сейчас Мейс не чувствовал бешеной утечки природной энергии.
Он осторожно снял одну из повязок. Правая грудь девушки обнажилась. Мейс увидел незаживающую рану, покрытую лёгкой коричнево-зелёной коркой. В этот момент за его спиной раздался звон вынимаемого меча, и адепт почувствовал холод стали на своей шее.
— Как ты смеешь оскорблять мою дочь, мерзавец?!! — прошипел отец Илонны.
— Мастер, — не оборачиваясь, сказал Мейс, — чтобы понять, как лечить твою дочь, мне нужно видеть всё. Сейчас я не обычный мужчина, я — врачеватель, для которого нет никаких условностей. И передо мной не прекрасная девушка, а всего лишь больной. Поэтому если ты ещё раз наставишь на меня меч, лечить дочь будешь сам.
За спиной Мейса раздалось тихое ругательство на вампирском, и остриё убралось от его шеи. Мейс продолжил осмотр. Он полностью освободил Илонну от одежды и бинтов. Что бы он ни говорил Фиррису, но у Мейса дух захватило от вида обнажённой девушки. Он с трудом взял себя в руки — не время предаваться любованию. Мейс наклонился над животом Илонны, где виднелись две раны, подобные той, что была на груди. Аккуратно отодрав кусочек бурой корки с раны, он погрузился в свой магический дар, анализируя материал.
Результат Мейса не воодушевил. Когда он закончил анализ и попытался изъять чужеродную магию из кусочка повреждённой плоти вампирши, то почувствовал страшную слабость. Из него словно выкачали все силы. И всё из-за крохотного кусочка, пропитанного неизвестной магией. А что будет, если он попробует рассеять всё заклятье? Сомнений у Мейса не было — он умрёт. И, возможно, убьёт Илонну.
— Что? — с тревогой спросил мастер Фиррис.
— Пока всё плохо, — буркнул Мейс. — Не мешайся.
Вампир гневно раздул ноздри, но промолчал. Тем более, что адепт этого всё равно не заметил. Мейс сосредоточенно водил раскрытыми ладонями над обнажённым телом девушки. Прошло около получаса. Мастер Фиррис изображал неподвижную статую, а Мейс продолжал вливать жизненную энергию в Илонну. Он уже срастил порванные связки, устранил многочисленные тромбы около раненых участков, заживил ткани мышц. Сами странные раны Мейс не решился трогать — они остались зиять уродливыми буро-зелёными язвами на прекрасном теле вампирши.
Когда он почувствовал, что от потери сил готов грохнуться в обморок, веки Илонны задрожали. Она глубоко вздохнула, закашлялась и открыла глаза. Илонна несколько секунд бездумно смотрела в лицо Мейсу, узнала его, слабо улыбнулась, затем нахмурилась.
— Где я?
— Всё потом, — сказал Мейс, чувствуя, как с его лба катит пот.
Илонна приподняла голову, увидела, что полностью обнажена, взвизгнула, натянула на себя простыню и гневно посмотрела на Мейса.
— Что ты себе позволяешь?
— Возвращаю тебя к жизни, — заплетающимся языком проговорил Мейс и опустил руки. — Не двигайся, тебе нужен покой. А мне надо набраться сил для следующего сеанса.
— Покинь нас, маг, — сказал мастер Фиррис.
Мейс был настолько опустошён, что даже злиться сил у него не было. Он только покачал головой и сказал:
— Тебе придётся помочь мне выйти.
Вампир посмотрел на готового упасть мага и буркнул:
— Ладно, сиди тут.
Илонна с удивлением смотрела то на Мейса, то на отца, явно не понимая, откуда они тут взялись. И где это «тут»?
— Что происходит? — стараясь поплотнее закутаться в простыню, спросила она.
Мастер Фиррис без слов достал меч в ножнах, который, как видел Мейс, во время поездки всё время держал при себе. Вампир опустился на одно колено и протянул меч Илонне, держа его перед собой на вытянутых руках — одной за рукоять, другой — за ножны.
Мейс не понимал, что это значит, зато Илонна, без сомнения, поняла. Она побледнела (хотя, казалось бы, куда уж дальше) и разжала руки. Простыня вновь соскользнула с неё, открыв взору Мейса небольшие упругие груди. Но девушка не обратила на это внимания. Из её прекрасных глаз покатились крупные слёзы, когда она взяла меч.
— Ты уверен?
— Его гибель видело больше сотни воинов, — глухо ответил мастер Фиррис. — Он погиб, как настоящий герой. Трое мастеров хотят назвать именем Диллитон своих будущих сыновей. Я горжусь, что у тебя был такой муж.
Илонна так закусила губу, что на подбородок ей брызнула алая кровь.
— В последнем бою Дилль уничтожил не только несколько сотен зомби. Он убил отряд шаманов и колдуний и избавил защитников Григота от лича, погубившего множество воинов и причинившего огромный вред. Вальдор, в отряде которого числился Дилль, рассказал, как он яростно сжигал хивашских зомби во время обороны города. Он даже нашёл способ, как оборвать связь между мертвецами и шаманами, — мастер Фиррис помолчал и добавил: — Совет решил начертать его имя на стене Славы.
— Это огромная честь для меня, — положенной ритуальной фразой сказала Илонна, но голос её был безжизненным. — Где его похоронили?
— Тела не нашли. Хивашские шаманы унесли его вместе с остальными погибшими, вышедшими за стены Григота, — уловив хмурый взгляд дочери, Фиррис сказал: — Сейчас я расскажу, что мне известно.
Мейс долго слушал разговор, ведущийся на вампирском, силясь понять, о чём говорят отец и дочь. Но их языка он не знал, а по лицам ничего понятно не было. Нет, то, что мастер Фиррис сообщил Илонне о смерти мужа, Мейс понял. После минуты отчаяния Илонна закуталась в простыню, а на лице её появилась маска каменного бесстрастия, словно все эмоции в девушке умерли.
Мейс молча поклялся сделать всё, чтобы Илонна не просто
