Надо отдать должное, магистр Арбери постарался, и меня освободили от всех занятий, кроме одного… Я по-прежнему посещала лишь «Общую теорию магии», и сегодня магистр Гмыра Лигель зверствовала особенно изощренно. Несмотря на то, что я вполне владела материалом, как мне казалось, на твердое «хорошо» или как минимум на «удовлетворительно», она никак не могла успокоиться. Высшая арса прожигала меня взглядом и сыпала, сыпала, сыпала вопросами, сопровождая каждый мой, даже полный и правильный ответ, едкими комментариями.
Ничего, я привыкла. В конце концов, только слабые и неудовлетворенные личности выплескивают свою злость на тех, кто по каким-то обстоятельствам от них зависит, а сильные и счастливые — лишь улыбаются в лицо любым невзгодам. И я улыбалась. Возможно потому, что такое поведение еще больше раздражало Гмыру. Но, первородный арс! Я ничего не могла с этим поделать: чем сильнее бесилась Лигель, тем веселее становилось мне.
— Итак, вы утверждаете, что именно люди первыми вписали двенадцатое правило магии? — уже в третий раз спросила она.
— Так трактуют многие издания, — пожала плечами я. — В том числе и статья в «Вестнике Совета магов», действительным членом которого являетесь и вы.
О, я специально не уточняла, членом чего является Гмыра: высшего собрания сильных магов или почти бульварной газетенки, выбравшей себе столь громкое название. Ведьма бесилась и готова была меня прожечь взглядом, несмотря на то, что ответ все же был верным.
— Довольно, адепт! — зашипела она. — Переходите к следующему правилу!
Упс… Дальше как раз я и не успела прочитать, ибо сон сморил меня раньше. Утром же до лекций пришлось осмотреть двух внеплановых беременных, а дальше я уже сломя голову неслась на лекцию. Опоздания к Гмыре были равносильны расстрелу. Не понимаю, зачем я занималась этим мазохизмом? Но в любом случае, до приезда мужа ничего не могла поделать, чтобы изменить или хоть как-то облегчить ситуацию.
— Не слышу ответа, адепт Арбери!
О, тоном и голосом Лигель сейчас хорошо бы минтая свежевыловленного морозить. Можно на электричестве сэкономить. Но меня давно не трогали интонации. Гораздо хуже было то, что я действительно не знала ответа.
«Эй, первородные арсы! Я здесь, на минуточку, для вашего мира стараюсь! Так что, если хотите, чтобы и дальше проблемы разруливались, помогайте!» — мысленно помолилась. Конечно, так себе молитва вышла, зато креативно и от души.
Уж не знаю, просто повезло, или у демиургов совесть взыграла, но в дверь постучали, а потом просунулась всклокоченная голова Себастьяна.
— Прошу прошения, леди Лигель, но магистр Арбери срочно просит адепта Арбери явиться в смотровую, — выпалил он. А глаза… Я никогда не видела у Себа таких испуганных глаз.
Ясно, чего он боялся. Ибо в следующую минуту в дверь полетела книга с ближайшего стола. Ее полет сопровождался визгом Гмыры!
— Во-о-о-о-о-он! Пошел вон! И передай этому зазнайке, чтобы не смел отвлекать адептов от важных занятий!
То ли молитвы я как-то не так читаю, то ли исполнитель брак гонит. А ведь реальный повод ускользнуть от неудобных вопросов был. Эх, не мой сегодня день видимо!
Но провидение продолжало испытывать меня на прочность. Впрочем, не только меня. В дверь снова постучали, и когда их распахнули, в вошедшего вновь полетели книги, журналы и даже перья.
Но на этот раз на пороге стоял не Себастьян. С надменным видом, держа перед собой аккуратную стопку из всех запущенных в него предметов, там стоял страж Лесар и флегматично взирал на класс. Надо же, какая сказочная ловкость! Ни одного снаряда не пропустил, все поймал! Но способности блондина сейчас волновали меньше всего. Сердце отчаянно забилось, потому что страж пропал из академии ровно тогда, когда на границу уехал и мой супруг. Я знала… Нет, скорее, чувствовала, что эти два события связаны между собой, и теперь появление Лесара связывала с возвращением Ори. Улыбка сама собой расцвела на лице.
— Простите, леди Лигель, у вас тут что-то упало.
Чеканя шаг, красавец страж промаршировал к кафедре и водрузил стопку прямо под нос недовольной Гмыре. Но дерзить при нем она не рискнула.
— Благодарю вас, — пробормотала Лигель и поморщилась так, словно ей наступили на ногу или в крайнем случае плюнули в чашку с чаем. — Чем обязана, офицер?
— О, сущие пустяки, леди, — лучезарно улыбнулся Лесар. — Нам необходима помощь адепта Арбери.
— Кому это «нам»? — задрав подбородок спросила Гмыра. По взгляду было понятно, что «нет» на все вопросы уже в арсенале, а заданный вопрос дежурный и ответа не требует.
— Я так понимаю, прежде всего, Его Светлости Орфесу Агиару, ректору данной академии, — спокойно заметил страж. — Итак, леди, ваш вердикт?
Гмыра ответить не смогла — захлебнулась вдохами. Возмущение ее душило, но отказать ректору она не могла, ибо не по должности. Отказать герцогу дама не могла тоже, ибо не по статусу. Вывод напрашивался сам, отпускать не хочется, но придется.
— Идите, — процедила Легель.
А я… Нет, я не была арсой, но в тот момент у меня за спиной выросли крылья. К сожалению, ровно до того момента, как я резвой птичкой выпорхнула из класса за стражем.
— Беги быстрее, Тэс, твоя помощь очень нужна магистру Арбери, — произнес Лесар.
— Магистру? — зачем-то переспросила я, но уже догадывалась… Нет, я догадалась. — Ори… С ним же что-то случилось?.. Да?
Страж молчал и, склонив голову, не смотрел на меня.
— Он ранен? Болен? — а потом я сорвалась на крик: — Говори же, голубь-переросток!
— Беги, девочка. Беги, — очень тихо ответили мне.
И повторять не потребовалось, потому что я сейчас нужна была не здесь, а там, где Ори требовалась моя и только моя помощь. Я уже лечу. Ты только продержись еще капельку, еще минуточку. Очень тебя прошу.
Вот только по дороге кое-что произошло…
Занятия продолжались и коридоры академии все еще были пусты, поэтому я бежала так, как, наверное, еще ни разу не бегала за всю свою жизнь. Ветер свистел в ушах, раздувая пряди волос.
Свернув за угол я налетела на парочку незнакомых девиц. По моим наблюдениям, это были арсы. Из высших, судя по дорогой одежде и надменно вздернутым подбородкам. И они обе не учились в академии, потому что совершенно одинаковых девушек с красными, почти вишневыми волосами не запомнил бы только ленивый.
Но самое странное случилось потом.
— Куда прешь, корова?! — потирая ушибленный лоб, сказала одна из них.
— Зенки свои разуй, курица безголовая! — прошипела другая, прыгая на одной ножке. Ну, правильно. Вторую-то я ей отдавила.
И дело ни в каких не в словах. Даже не в словах вообще. А в том, на каком языке были сказаны эти грубости. Я остановилась.
— От коровы слышу! — ответила им на родном, земном и могучем.
