с наипышнейшими в мире бедрами. Всю дорогу до Луксора я каждый день облачалась в свою новую амуницию, шаровары прослужили мне до самого Непала. Ларри же как мужчине посчастливилось проехать Египет налегке, в одних спортивных трусах.
Нам потребовалось пять с половиной дней, чтобы добраться до Луксора. Это была тяжелая дорога, самая тяжелая за все наше путешествие. Египет устроил нам испытание на выносливость, проверив нашу способность справляться с самыми тяжелыми ситуациями. Он выставил нам обширный спектр самых неожиданных препятствий и подготовил нас к велотуру по Востоку — Индии, Непалу, Юго-Восточной Азии, где нам то и дело приходилось действовать вопреки всякому здравому смыслу и где мы почти, а то и вовсе не имели возможности передохнуть и расслабиться.
Дорога из Каира на юг бежала вдоль берега Нила, по узкой полосе плодородной возделанной речной долины (здесь росли пальмы, пшеница, хлопок и сахарный тростник). С обеих сторон к долине подступали кажущиеся бесконечными мили песка. С дороги нам почти всегда был виден край пустыни и караваны верблюдов вдали. Так как это был единственный путь на юг, движение на шоссе было интенсивным, а значит, мы днями напролет работали педалями под аккомпанемент автомобильных гудков. На пыльной обочине шоссе также вовсю кипело движение — кто брел на своих двоих, кто пришпоривал ишака, мотоцикл или верблюда.
Через каждые пять миль, как из-под земли, вырастали крохотные деревушки из маленьких глинобитных домиков, крытых сухим тростником. Сквозь илистую грязь или заросли тростника пробивались узкие неровные тропы, кишащие людьми, животными, мухами и экскрементами. В деревнях мужчины носили галабеи, ходили босиком или в пластиковых сандалиях, почти всегда в белых чалмах, защищающих их от палящего солнца. Мальчишки одевались в галабеи или хлопчатобумажные пижамы. Женщины и девочки носили блузы с длинными рукавами и глубокой горловиной и многослойные юбки до земли. Они одевались в основном в черное, нацепляя на себя гирлянды ожерелий и массивные ножные браслеты.
Как и огромное большинство египетских мусульманок, уроженки Верхнего Египта не носили чадру.
Параллельно дороге тянулся широкий ирригациониый канал. Вода в канале была грязной, порой нам случалось видеть в нем плывущие раздувшиеся трупы буйволов. Но несмотря ни на что, канал служил местным источником воды, водопоем, прачечной, кухонной мойкой для посуды и ванной одновременно — женщины стирали одежду, мыли ноги, споласкивали тарелки, предварительно «очистив» их комком глины, мужчины и мальчишки плавали и плескались нагишом, невзирая на проплывающие мимо трупы павшей скотины.
Все, что мы видели в первый день пути на юг, очаровало нас. Мы воочию наблюдали, как верблюды тянут за собой по полю грубые деревянные плуги. Озираясь назад, мы во все глаза таращились на только что отрубленные коровьи головы, которые местные парни прикручивали к рулям мотоциклов и развозили так по соседним деревням. Мы познакомились с египетским методом использования лопаты, при котором на одно орудие требовалось четверо работяг: в месте стыка черенка и совка привязывалась веревка, за которую тянули трое, тогда как четвертый направлял саму лопату. А еще нам встретились на пути импровизированные придорожные мясные лавки, которые при ближайшем рассмотрении представляли собой треножник с прикрепленными к нему крючьями. Мясники звонко отрубали от туши толстые куски мяса, еще покрытые пучками жесткой, как проволока, шерсти, и подвешивали, на мгновение прорвав сплошную завесу из мух, на крючья. Проезжавшие мимо грузовики обдавали выставленную на продажу мясную мякоть волнами пыли и выхлопов.
Наша первая неожиданная встреча с толпами любопытных, о которых предупреждал Фарес, произошла в маленьком городке в тридцати милях южнее Каира. Мы остановились купить апельсинов и пару бутылок прохладительного к цыпленку и маслинам, что приготовила нам в дорогу мать Самиры. Съехав с проезжей части улицы, Ларри пешком зашагал в центр города, я же осталась караулить велосипеды. За каких-то пару секунд вокруг меня сгрудилась по меньшей мере сотня мужчин. Одни улыбались и приветливо кивали мне, другие пристально смотрели исподлобья, но ни один не произнес ни слова. Наконец я сделала первый шаг, сообщив всем, куда мы с Ларри направляемся.
— Луксор, — выпалила я.
— A-а, Луксор, — понимающе закивали все разом.
— Бени-Суэйф? — поинтересовался один из любознательных, склонившись щекой на сложенные вместе ладони.
Да, закивала я в знак согласия, сегодня нам предстоит заночевать в Бени-Суэйф. Затем я перечислила названия всех городов, где мы собирались останавливаться на ночлег на всем пути до Луксора: «Эль-Минья, Асьют, Сохаг, Кена».
Египтянин закивал и одобрительно улыбнулся. Больше сказать мне было вроде нечего, поэтому я терпеливо стояла на месте, изучая все эти галабеи, тюрбаны и улыбающиеся лица, которые, в свою очередь, тоже внимательно разглядывали меня. После четырех дней, проведенных в Каире, где через каждые десять минут кто-нибудь обязательно принимался клянчить бакшиш, меня поразило, что ни один из собравшихся не просил подаяния. К не меньшему своему удивлению, я вдруг почувствовала, что не испытываю никакой неловкости, стоя в самой гуще толпы незнакомых людей, да к тому же такого чудного вида. Когда Ларри вернулся назад с апельсинами, меня вместе с велосипедами полностью скрыло в гуще тел.
— Барб, где ты? — истошно вопил он за пределами толпы.
— Да здесь я, — прокричала я в ответ. Так мы перекликались до тех пор, пока Ларри не добрался до меня сквозь плотное кольцо зевак.
— Чуть до смерти не перепугался, вернулся, а тебя и след простыл! Тебя же не видно за всеми этими чудаками. Слушай, мне что-то не хочется затевать обед прямо здесь, на виду у сотен пытливых глаз. Давай уедем из города и сделаем привал где-нибудь в поле, где не так много народа.
Жестами я дала понять ближайшим из нашего окружения, что мы хотим вернуться на дорогу. Отскочив назад и развернувшись, они криком оповестили остальных, и море расступилось. Когда мы покатили восвояси, все они замахали нам на прощание и принялись выкрикивать одну-единственную английскую фразу, похоже, известную едва ли не каждому египтянину: «Добро пожаловать в Египет!» Даже те египтяне, которые утверждали, будто говорят по-английски, на все наши вопросы: «Далеко ли до Бени-Суэйф? Почем апельсины? Нет ли здесь еще кого-нибудь, кто говорил бы по-английски?» — неизменно радостно отвечали: «Добро пожаловать в Египет!»
В полумиле к югу от города нам приглянулась группка пальм у подножия дорожной насыпи, и мы решили утолить голод там, а тени и пыли. Даже в долине Нила можно было только мечтать посидеть на зеленой траве — кругом лишь пыль да песок. Вытащив апельсин, я растянулась на земле. Но едва я взялась его чистить, как
