– Яни… – В его голосе послышались странные нотки. – Ты правда считаешь себя бесчувственной?
– Да…
Зашуршали развязываемые ленты. Движение рук – и пеньюар распахнулся, открывая меня для Доминико. Я неловко дернулась, пытаясь подхватить полы ускользающей шелковой накидки, но супруг мягко, но настойчиво отвел мои руки.
– Позволь мне…
– Да…
Я осталась в одной лишь тонкой полупрозрачной сорочке. И когда горячие ладони Доминико накрыли мою грудь, мне показалось, будто никакой преграды между моей кожей и его руками не существовало и вовсе. Большие пальцы коснулись сосков, легко, почти невесомо – но от этого прикосновения тело пронзила острая вспышка удовольствия, настолько сильная, что я едва удержалась от стона.
Мгновенно уловив это, супруг обхватил губами мочку моего уха, чуть прикусив, погладил пальцами чувствительные вершинки…
– Домин-н-нико…
Он поцеловал меня в шею, заставив всхлипнуть от вспыхнувшего внутри пламени. Разжал объятия – и почти в одно мгновение оказался передо мной, в изножье кровати, заглядывая прямо в глаза.
– Ты вовсе не бесчувственная, Яни. – В его потемневшем взгляде, казалось, легко было утонуть. И мне хотелось, хотелось смотреть на него, погружаясь все глубже и глубже. Верить каждому слову. – Ты страстная, живая, ты полна внутреннего огня. Настоящая первая леди Ниаретта. И, – он скользнул жаркими руками по моим ногам, все выше и выше поднимая подол тонкой кружевной сорочки, – я всегда это чувствовал. Так позволь же мне… показать.
Его губы коснулись моего живота, мягко опустились ниже. Я замерла в сладком предвкушении, крепко стиснула пальцы, но стон все равно сорвался с моих искусанных губ.
– Да…
* * *
Солнце светило в комнату сквозь тонкие шторы, и теплые лучи скользили по сомкнутым векам. Просыпаться не хотелось. Не открывая глаз, я потянулась, сладко, с наслаждением. Мне было хорошо. Очень, невероятно хорошо.
Я никогда не чувствовала себя настолько полной сил. Энергия бурлила внутри, отдаваясь легким покалыванием в кончиках пальцев. Как приятно было наконец-то вновь ощутить в крови ее неостановимое течение. Даже ментальные способности, кажется, понемногу восстанавливались. Помощница по хозяйству занималась уборкой внизу, в гостиной, и я чувствовала, что она пребывала в самом довольном расположении духа. Кот дремал в кресле, растянувшись во всю длину. А Доминико сейчас не было дома, но через нашу обострившуюся связь я – как, верно, и он – понимала: он в полном порядке.
Перекатившись на бок, я бросила взгляд на вторую половину кровати. Примятые простыни напоминали, что совсем недавно супруг был здесь, рядом со мной. Нико… Тихое счастье разлилось по телу при одном лишь воспоминании о нем. Он будто что-то растопил в моей душе, убрал сковавшую сердце ледяную броню истинной Астерио, обнажил меня настоящую.
Новым взглядом, взглядом леди Янитты Эркьяни, я посмотрела на все, что произошло со мной за эти долгие весенние месяцы. А потом обратилась к событиям восьмилетней давности. И…
Вдруг все: кошмарный сон, визит во дворец, разговор с Тианной, завещание, Аурелио и его любовницы – сложилось в единую картину, заставившую меня вскочить с кровати и, запахнувшись в подобранный с пола пеньюар, поспешить в ванную, чтобы поскорее привести себя в порядок.
Витторио Меньяри.
Теперь я была готова задать ему несколько серьезных вопросов.
На ходу застегивая последние пуговки корсета – по моей просьбе гардероб пополнился несколькими платьями, все так же украшенными кристаллами-накопителями, но более простого и удобного кроя, – я зашла в кабинет Доминико и мельком просмотрела бумаги, касавшиеся Витторио. Как я и ожидала, заключенного менталиста держали в одиночном карцере на нижнем этаже старого здания тюрьмы, располагавшейся в нескольких островах к северу от Бьянкини. Именно там восемь лет назад я ожидала суда. Витторио, судя по документам, должен был быть переправлен в Ромилию под конвоем самого верховного обвинителя, но пришлось на время оставить его в Веньятте, поскольку Доминико медлил с отъездом в столицу.
Узнав место назначения, чинторьерро поглядел на меня с удивлением, но не сказал ни слова. Втроем вместе с моим новым охранником мы пересекли город и Большой канал, на удивление спокойный для конца весны. Часовой заметил наш чинторро раньше, чем мы приблизились к острову. Чинторьерро обменялся условными сигналами с дежурным на башне и сообщил, что законники встретят супругу верховного обвинителя у главной пристани и будут готовы оказать всяческое содействие.
Седую голову человека, приближавшегося ко мне по причалу, я узнала сразу же: Бьерри! Сердце взволнованно забилось в предвкушении встречи. Увидев меня, старый законник ускорил шаг. Не дожидаясь, когда охранник покинет чинторро, чтобы помочь мне сойти на берег, Бьерри буквально подхватил меня под руки и поднял на причал. На короткое мгновение старый законник по-отечески прижал меня к себе, но тут же отстранился и отсалютовал, как и полагалось при официальной встрече.
– Леди Эркьяни, – сверкнул он белозубой улыбкой.
– Бьерри, – я оглядела его новенькую форму, – полагаю, тебя можно поздравить с повышением.
Добродушно усмехнувшись, старый законник поправил китель с новыми нашивками.
– Начальник службы безопасности, – не без гордости произнес он. – Знаешь, после взрыва в Бьянкини многое изменилось. Верховный обвинитель устроил полномасштабное расследование, выясняя, как в охраняемую тюрьму был допущен человек с нарушенной магической лицензией на оружие, да еще и находящийся под ментальным воздействием. Были подняты вопросы об оснащении тюрем кристаллами, не созданными руками заключенных. И вот…
Я была искренне рада за старого законника. Он заслужил это. И никто не справился бы лучше.
– Дочка, – привычно начал он, но, бросив быстрый взгляд на расшитое кристаллами платье и брачный браслет, осекся. Я решительно замотала головой, убеждая Бьерри, что в разговоре между нами не нужны пустые формальности. – Зачем ты вернулась? Если ты искала верховного обвинителя, его здесь нет.
Вкратце я изложила суть дела. Старый законник неодобрительно нахмурился:
– Опять ты, дочка… Совсем о себе не думаешь, да?
– Я должна положить этому конец, Бьерри. Семья нуждается в моей помощи.
Законник вздохнул, но спорить не стал.
Рядом с камерой, оборудованной артефактами, приглушающими магию, стояло четыре вооруженных охранника. У каждого было не менее трех амулетов, дополнительно защищавших от ментального воздействия – я узнала знакомые артефакты и ощутила дремлющую в них собственную энергию.
На Витторио были надеты печально известные наручники фиореннской работы. Короткая цепь охватывала его лодыжку, не давая отойти дальше двух шагов от узкой койки. Он сидел, опустив голову и глядя в пол бессмысленным взглядом. Казалось, он задремал, но я была практически уверена, что это всего лишь притворство.
