Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 78
сейчас посмотрим, что он там заказал. – Подойдя к резному шкафу, стоявшему у стены, пан Матьяш достал оттуда увесистый гроссбух… Что ж, следовало признать: дело было поставлено с размахом. Присутствовали и логистика, и учет!
– Как зовут вашего друга?
– О… он мог и под вымышленным именем записаться. Le grand mystère de l’amour! Понимаете?
Либерман похмыкал в кулак:
– Понимаю, чего уж. Так вы гляньте сами, примерно ведь помните, когда ваш приятель коляску нанимал?
Вот это и нужно было Давыдову! Вот этот вот самый гроссбух.
– Я посмотрю?
– Да, месье. Вот там, у окна садитесь. Думаю, там вам будет удобно.
Усевшись на диван, Денис Васильевич положил гроссбух на колени и принялся внимательно изучать, благо число-то было известно. Вряд ли лиходей арендовал коляску за неделю до убийства. Хотя, конечно, мог… Но вряд ли, вряд ли…
Двуколки – всякие там дрожки, пролетки и прочее – гусар отмел с ходу. Его интересовали лишь легкие одноколки – кабриолеты, брички… Скорее даже брички, на загородной дороге кабриолет выглядел бы слишком уж вызывающе. Запомнили бы. Обязательно запомнили б. Впрочем, тех, кто заказывал кабриолеты, Денис тоже переписал – так, на всякий случай, прекрасно понимая, что, скорее всего, злодей записался под вымышленным именем. Да так оно и было! Просто, коли уж он сюда приходил, так рожу его вполне могли запомнить. Тот же пан Матьяш или его приказчики, да и извозчики во дворе, дворник – возможных свидетелей в транспортной конторе вполне хватало.
Давыдову, можно сказать, повезло! За последнюю неделю одноколки без извозчика заказывали всего пятеро, из них трое оставили адреса… Может быть, и фальшивые, но стоило проверить. Переговорив с извозчиками, гусар составил приметы всех пяти повозок – двух кабриолетов и трех бричек. Разбираться с варшавскими адресами Денис Васильевич, поразмыслив, поручил ротмистру Евлампиеву… В конце-то концов, цесаревич оставил его именно что помогать!
Сам же Давыдов уже буквально на следующий день, с утра отправился за город – на нанятой в конторе Либермана бричке. Нужно было искать свидетелей – путешественников, крестьян, сотрудников почтовых контор, да всех встречных-поперечных, кто бы мог вспомнить повозку.
Прекрасно понимая, что его скромных познаний в польском языке для поисков вряд ли хватит, Денис прихватил с собой бойкого молодого человека. Сему юному пану недавно исполнилось тринадцать лет, звали его Янек. Хозяйке дома, где Денис снимал флигель, пани Граневской, означенный Янек приходился племянником. Услыхав, что уважаемый пан Давыдов ищет переводчика для кое-каких загородных дел, пани Граневска принялась нахваливать своего юного родственника в самых благожелательных выражениях – быстроглаз, боек, востер умом. К тому же языки знает, русский, латынь и французский, потому как учится в иезуитском коллеже!
Ну что тут скажешь? Раз уж в иезуитском… Насколько знал Денис, туда кого попало не брали и учили на совесть. Янек и в самом деле оказался пареньком смышленым и с хорошо подвешенным языком, к тому же неплохо знал окружающую местность, что весьма помогло Давыдову.
– Не, путешественников и коммивояжеров о бричках расспрашивать – только время терять. – Усевшись в коляску, Янек гордо поправил на голове шляпу, бежевую, в цвет аккуратно пошитого сюртучка, под которым виднелись чистенькая белая сорочка и шейный платок – желтый, в голубой горошек, как у настоящего франта!
– Путешественники обычно природой любуются и водку в пути пьют, – со знанием дела заявил юноша. – Коммивояжеры – барыши подсчитывают. Что им какая-то там бричка, тем более – чужая? А вот крестьяне – те могли. И всякие там пастушата, погонщики – тоже. Наши хлопы, не к обеду будет сказано, пан, народ завидущий. Коляска еще только проедет, а хлоп ее – оп! – и на себя примерил. Прикинул про себя, сгодится ли в хозяйстве… Да самое главное даже не это, а то, как он в ней будет выглядеть, коли б она была его, что соседи подумают да скажут! Хлоп, он ведь и есть хлоп, пан Дженис. Для него главное в жизни – пыль в глаза пустить! Да еще – завидовать. Про таких ведь и говорят: глаза завидущие, руки загребущие.
Парень оказался прав! Одну из пяти бричек уверенно опознал первый же пастушонок! Поковырял в носу, почесал белобрысую шевелюру:
– Да видал, как же. Добрая такая повозка! На рессорах, у нас на деревне такой ни у кого нету. Даже у дядьки Яся, мельника, и то много хуже… Ой, кабы мне такую бричку, так я бы тут чужих коров пас? Хо!
– А лошадь какая была? Ну, в бричке…
– Серая. Добрая такая лошадь, мышистой масти.
– Так! Вот и в той бричке – либермановской – тоже серая лошадь. И тоже, естественно, рессоры, а на оглоблях – желтые ленточки.
– Не-а, не было ленточек, пан.
– Не было?
– Но… – Парнишка задумался и вдруг просиял лицом. – Оборвыш желтенький – был. На правой оглобле, я заметил. Видать, ленты-то эти бричник скрутил. Ну, чтоб не пылились, мало ли…
Ну конечно же скрутил! Еще бы, такая-то примета.
Стараясь не спугнуть удачу, Давыдов сделал строгое лицо и, хмыкнув, достал из кошеля денежку – мелкий польский грош, полкопейки. Для нищего пастушка – деньги немалые! Шутка ли, в трактире на почтовой станции целый пирог с ливером можно купить. Ну, полпирога, ладно…
Глядя на загоревшиеся глаза пастушка, Давыдов тотчас же задал самый главный вопрос:
– А не помнишь ли ты, чадо, кто в бричке той ехал?
– Кто ехал? – Мальчишка замялся и почесал за ухом. – Так я, пан, на коляску смотрел…
– Так-таки и не запомнил? – Дэн усмехнулся и, вытащив еще один грош, прибегнул к нехитрой методике опроса. – Может, это был негр? Ну, чернокожий?
Пастушонок весело расхохотался:
– Не, пан! Точно не чернокожий. Пресвятой Девой клянусь.
– Ага… Тогда – такой широкоплечий здоровяк?
– Не, обычный… В серой такой свитке… Но – пан!
– А ты откуда знаешь, что пан?
– Телегу с мужиками обогнал – даже не глянул. Был бы хлоп, обязательно бы поглядел, заценил бы. Да и своей бы повозкой похвастал.
– Я-ясненько, – протянув, Давыдов продолжил допрос, упомянув и про рыжую бородищу, и про кудри черные до плеч. Ничего этого, конечно же, не было – ни бородищи, ни кудрей.
– Маленькая такая бородка была… светлая… кажись, рыжеватая…
– Так светлая или рыжеватая?
– Да не помню я! Да… и усы. Не такие густые, как у вас, пан.
– А глаза, значит, глубоко посаженные, темные. Так и сверкают, так и сверкают!
– Ой, а пан, кажется, шутник? Обычные такие глаза, светлые, чуть навыкате даже. И подстрижен коротко – волос из-под шляпы не видно.
Замечательные приметы! Каждого
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 78
