Они смотрели друг другу в глаза, впервые за разговор он увидел их, и если в нем было так много всего, то она же была холодна и расчетлива, даже слишком.
– Ты прав, я тебя не убью. Но и не буду мешать – делай что хочешь.
ГЛАВА 46
Доносившиеся до Светы и Портера крики со спины были настолько неоднородные, насколько вообще возможно было бесшовно сменять гнев на жалостливую мольбу, не сбавляя тона ниже всех пределов голоса. Света шла первой, не позволяя себе оборачиваться, словно позади ничего не существует. По ней было видно, насколько сложные процессы принятия ее выбора сейчас происходят внутри ее головы, сдерживать которые приходится всеми силами. Портер же шел позади, мало связанный эмоционально с Остином и еще меньше – с принятым решением. Все же то был не его выбор, да и, честно признавался он себе, теперь ему стало прилично спокойнее: ведь угрозы от него более не последует. Но, поглядывая на Свету со спины, он четко видел, с какой стальной уверенностью она идет вперед, игнорируя любые внешние факторы, как твердо и уверенно Света придерживалась принятого решения, неся груз ответственности последствий. Оба они оказались за проходной, практически в том же месте, где Портер был ранен, когда крики Остина с непрекращающимися попытками выбраться из камеры грубой физической силой дополнились ревом монстра. Существо с топотом приблизилось к источнику самого громкого шума и, недолго думая, бросив клич в мир, без промедления под стоны Остина принялось делать то, ради чего и прибыло. Грохот, с которым была разломана очередная камера, и начавшаяся трапеза под ужасные звуки не только самого процесса, но и того, что когда-то было речью, вынудили Портера чуть остановиться, в какой-то мере даже испугаться. А Света продолжила идти вперед, только происходило это через силу, словно к ней прицепили резинку, которая мешает ей идти в полную силу.
Света ни о чем не думала, полностью блокируя какую-либо эмпатию. Она лишь ощущала весь вес события на своих плечах и старалась относиться к этому так, как будто это всего лишь работа, а погибший – это естественный отбор, влиять на который она никак не могла.
Они шагали по прямой, так и не проронив ни слова, хотя напряжение чувствовалось как никогда ясно, чего, разумеется, никто из них не признал. Чем дальше они шли, тем слабее до них доходили признаки трагического события, причиной которого были они оба. И если Портер все же чувствовал вину, то Света, на удивление для нее самой, не была в этом с ним едина. Как раз наоборот, в случае разбора полетов она четко и ясно даст понять безвыходность той ситуации. Пожалуй, впервые ей это даже нравится – то, как извечно ненавистная ей безвыходность наконец-то стала чем-то положительным, снявшим с нее бремя ответственности. Пусть это еще предстоит усвоить на эмоциональной стороне, но ее решение было неоспоримо. Это и двигало ее – полная уверенность в том, что иного выбора не было и теперь можно следовать изначальному плану, выполняя приказ, который уже давным-давно был бы выполнен, не случись человеческий фактор.
Наступила тишина, последний рев монстра добирался до них с трудом, а значит, он ушел, возможно, даже вновь лег на боковую, насладившись приличным куском мяса. То случилось минуты назад, а заметила она это лишь сейчас, даже пожалев об этом: ведь теперь все это у нее в голове, ждет своего эмоционального усвоения.
Света остановилась в центре перекрестка и, бегло обернувшись, подметила Портера, медленно подходившего к ней. Путь направо привел бы их обратно к медицинскому центру, некогда служившему убежищем для Остина, когда тот еще пытался спасти Питера. И, вспоминая те события, кажущиеся теперь такими далекими, Света даже сделала пару шагов, решив убедиться в том, что Питер все-таки умер, – но остановилась, глядя в длинный коридор с попеременным освещением. Ее туда тянет, все ради… ради чего-то, сформулировать которое становится все труднее с каждой секундой. Возможно, убедиться в том, что Питера не настигнет участь тысяч сотрудников Вектора, – и его желание умереть человеком все же было исполнено, а заодно и будет возможность проститься, а главное, извиниться перед ним. Возможно, все дело было в страхе и нежелании победы Остина, нарушившего естественный путь жизни человека ради своих безумных целей, понять которые ей, к счастью, не дано. Ни один из вариантов не позволил ей сделать третий шаг – лишь мысленно проститься с Питером и поверить, что наконец-то всему пришел конец, оставив ей лишь воспоминания и прямой путь к серверной, который откроется уже минут через десять ходьбы, оставляя за спиной тот притягательный коридор в недалекое прошлое, ныне ставшее очередной историей Вектора, которых тут уже в явном излишке.
Света обернулась, взглянув в нужный коридор, местами плохо освещенный, наполненный последствиями эволюции инопланетной Жизни, обвившей часть стен и потолка, где проросли разного вида и цвета бутоны, отчего все это напоминало скорее некий фэнтезийный вход в сад, нежели космическую станцию, ставшую синонимом кошмара. Портер сидел на полу слева, опершись на стену и вытянув ноги, в его лице она видела глубочайшую усталость и некое размышление, результат которого так и просился наружу, чему она и поспособствовала:
– О чем думаешь?
Портер явно хотел что-то сказать, глаза его так и бегали от слова к слову, от предложения к другому предложению, словно он подбирал самую верную комбинацию из многих, но идеальную, лишь одну-единственную, подходящую настолько, насколько точно он сможет выразить гнетущие его чувства и мучающие мысли. Подняв наконец голову, он взглянул на нее снизу вверх – и вдруг словно протрезвел, отпустив все поводья сомнений, после чего его взгляд стал уже тем, каким обычно отмечают пройденный путь, дабы закрепить мысль и усвоить ее. Приняв помощь Светы, он встал, прекрасно понимая, точнее, даже чувствуя, как все же необходимо что-то сказать, что-то пусть и простое, но важное непосредственно для нее, как способ напоминания о чем-то нормальном:
– Ты все сделала правильно. – На лице ее не было изменений, но он знал, как важно ей такое услышать. – Я бы на твоем месте поступил так же.
– Не говори так, пока не окажешься на моем месте.
– Я неправильно выразился, извини. Я был на твоем месте, и я принял похожее решение. Знаешь, что определяет, кто прав, а кто нет?
– Удиви.
– Это банально, но здесь… Здесь это работает, мне помогало: тот, кто жив, тот и прав. Мертвым не нужна правда, им уже ничего не нужно. За долгое время я узнал очень много историй, приличная часть из которых закончилась крайне трагично и ужасно, и не раз виною смерти людей были другие люди. Сколько из них погибло или было убито ни за что, сколько просто даже не понимало, что происходит и почему именно они… Знаешь, раньше я сторонился этого, пытался абстрагироваться, мечтая о том, как покину этот кусок железа и начну новую, нормальную жизнь, забыв Вектор, как страшный сон, потому что я ненавидел все – все это. И быть частью всеобщей трагедии… меня аж тошнило от этого… – Портер выдохнул, явно решив оборвать себя на середине мысли, просто взглянул на Свету и вновь сказал: – Это я так пытаюсь сказать спасибо… за все.
