— И слава богу, — сжимаю кулаки.
Карьера или дочь. Емельяненко прекрасно понимает, что я выберу, поэтому и считает себя победителем.
Черт, совсем немного времени мне не хватило, чтобы свой план в реальность претворить. Герман Алексеевич будто почуял неладное. Где же я оплошал? Друг из органов предать меня не мог, я в нем уверен.
Пока я мысленно ищу «утечку», Емельяненко сам информацию выдает. Разговорчивый он сегодня, что мне только на руку. Хотя бы узнаю, где я ему дорогу перешел.
— Я был уверен, что скандала с рейдерством хватит, чтобы похоронить тебя как политика. Но ты живучим оказался. Если бы не твои слабости, — кивает наверх, имея ввиду Катю и Машеньку, — то я бы вообще к тебе подкопаться не смог. Умный ты, Дима. И в то же время дурак, — хохочет мерзко. — Я почти расслабился, списал тебя со счетов. Но ты вдруг в рейтинге подскочил. То жена, видите ли, у Щукина в обычной больнице наблюдается, то Дмитрий Николаевич маме-одиночке денег с личного счета отстегивает на лечение ребенка, то казино «проклятые» закрывает и морду владельцу "окаянному" начищает. Избиратели в восторге: депутат из народа, — кривится недовольно. — Короче, уходи по-хорошему. Устал я от тебя…
«Значит, дело не в моем плане. О нем Емельяненко ничего не пронюхал, — усмехаюсь про себя. — Если бы еще отец помог, было бы гораздо легче, но он слепо верит своему «товарищу».
А что если…
Незаметно бросаю быстрый взгляд на красный огонек камеры в углу под потолком — и возвращаюсь к Емельяненко. Хорошая все-таки идея была — видеонаблюдение установить. Оставлю его, наверное. Пригодится на будущее.
— Почему ты так стремишься убрать меня из политики? — аккуратно спрашиваю Германа Алексеевича. — Вы же вроде дружите с отцом?
— Не забивай мозги. Ничего личного, — отмахивается небрежно. — К тебе претензий не было бы, если бы не твой отец. Николай с молодости меня на всех постах подсиживал. И нынешняя его должность в правительстве мне должна была достаться, — тычет себя в грудь, раздражаясь не на шутку. — Но опять Николай впереди планеты всей. Разъезжает сейчас по заграницам, пока я штаны в пыльном кабинете протираю. Последнее, что мне сейчас нужно, так это дополнительная конкуренция в виде его молодого, подающего надежды сынка, — сканирует меня пренебрежительно. — Но я рад, что ты оказался слабее отца. Что ж, как я понимаю, едем увольняться из совета и снимать твою кандидатуру?
Понимаю, что проигрываю эту битву. Противное ощущение, будто в болото меня скинули и ногой придавили, чтобы не всплыл. Ненавижу сдаваться.
Но Машенька дороже.
— Да, — выдаю хрипло.
Несколько часов спустя. Дмитрий
Уставший, возвращаюсь домой ближе к вечеру. И сразу же поднимаюсь к Кате, чтобы рассказать ей все.
Нахожу жену склонившейся над детской кроваткой. Улыбаюсь, подхожу ближе. Хочу обнять котенка, тем самым успокоив и ее, и самого себя. Но она вдруг отталкивает меня к двери, принимает боевую стойку, закрывая собой спящую Машу.
— Кать, подожди, не кипятись, — спешу объясниться. — Завтра поедем с Машей в детдом, чтобы…
Но Катя не позволяет мне договорить, поспешно делая свои выводы. Кажется, не с того я начал беседу.
— Ты что? Нет! Не дам! — толкает меня в грудь. — Ты обещал, Дима!
Красивые глаза мгновенно наполняются слезами. Хрупкие плечи содрогаются от рыданий.
Заключаю маленькую истеричку в объятия, но она продолжает неистово брыкаться.
— Котенок, послушай…
— Обещал! Обещал нас защищать! — твердит сквозь слезы.
— Екатерина, черт возьми, научись, наконец, доверять мне! — шикаю на нее, стараясь не кричать слишком громко, чтобы не разбудить Машу.
— Я Машу не отдам в детдом! И матери той непонятной — не отдам! — не унимается Катя. — Маша моя, слышишь? Я не хочу терять ее ради твоей карьеры!
— Ты неправильно меня поняла, — заключаю ее лицо в ладони и фиксирую, не позволяя отвернуться. — Мы поедем в детдом, чтобы подписать все необходимые документы. И оформить, наконец, удочерение. Надо сделать все быстро, пока Емельяненко в эйфории от того, что убрал меня. Он лично директору детдома позвонил. Дал отмашку.
Катя замирает, растерянно хлопает ресницами и, кажется, даже дышать прекращает.
— Как же родная мама Машеньки? — выдает, наконец. — Она же имеет больше прав на дочь, чем мы?
— Так называемая «мама» исчезла, как только Емельяненко сказал, что не нуждается в ее услугах больше. То ли ей дочь изначально была не нужна, то ли вообще подставная баба. Мы уже этого не узнаем. Но рисковать не хотелось.
— Ты отказался от выборов? И должности? — ошеломленно шепчет Катя.
— А ты решила, что я отказался от Маши? — смотрю на нее, прищурившись.
Котенок прячет взгляд, молчит некоторое время, а потом вдруг прижимается ко мне. Льнет всем телом. Не жена, а американские горки по-русски. Когда схема вроде универсальная, проверенная, а материалы наши, отечественные. Сам аттракцион так и норовит прямо под тобой развалиться. Одно неловкое движение — и все рухнет, разлетится на железки и винтики. Опасно для жизни, но ты не можешь остановиться. Потому что зависим от адреналина.
Примерно так мы с Катей и строим отношения сейчас. Порой я не уверен, что выживу до конца ее беременности.
— Теперь все будет хорошо? — спрашивает котенок со слабым стоном.
— Нуу, насколько может быть хорошо с безработным мужем, — пожимаю плечами. — Без денег и перспектив.
— Ты — самый любимый безработный муж, — всхлипывает она, утыкаясь носиком в мою шею.
— Ох, котенок, — выдыхаю укоризненно, но в то же время сильнее обнимаю ее. — Люблю тебя.
Катя мурлыкает что-то, трется щекой о мое плечо, а потом вдруг отклоняется.
— Почему он так с тобой? — хмурится, пока я вытираю ее мокрые от слез щеки. — Емельяненко. Зачем убрал тебя?
— У него, оказывается, старые счеты с моим отцом. Вот и мстит, — коротко объясняю.
— Но Николай верит ему…
— Помнишь, я говорил, что камеры в некоторых комнатах установил? Чтобы за няньками следить? — дожидаюсь, пока Катя кивнет. — Так вот. Я папе уже отправил «занимательное видео» нашего с Емельяненко разговора. Пусть делает выводы. Надеюсь, потом станет на мою сторону и поможет провернуть одно дело.
— Ты опять что-то задумал, Дим? — испуганно тянет Катя.
— Кхм, — намеренно делаю паузу: незачем котенку лишние переживания. — Сначала Маша! Как только малышка официально станет нашей, ее никто уже забрать не сможет.
«А у меня будут развязаны руки», — добавляю мысленно и притягиваю жену к себе.
— Котенок, все будет хорошо. Я обещаю, — говорю и знаю, что выполню свое обещание.
Выбор финальный
Около девяти месяцев спустя
