Взросление мусульманина в Америке
Абду Мюррей
Комментарий к части I: «Призванный к молитве»
Абду Мюррей – юрист, апологет, бывший мусульманин-шиит. Автор двух изданных книг об исламе и других мировоззрениях, в настоящее время президент ассоциации “Embrace the Truth International” («Примите истину»).
На белом, словно усыпанном солью ландшафте пригородов Детройта, где прошла моя юность, наша семья была щепоткой перца. Мы выделялись, ибо были одной из немногих мусульманских семей в этих краях – в те времена явление довольно редкое. А я выделялся еще сильнее, ибо серьезно относился к своей вере, чем побуждал сверстников задавать мне вопросы. Это, в свою очередь, давало мне возможность поделиться с друзьями – такими же ребятами, как я, в основном христианами – тем, что я тогда считал красотой и истиной ислама.
Я был похож на многих известных мне мусульман. Даже в детстве любил говорить о Боге и о своей исламской вере. Мне казалось странным, что немусульмане вокруг меня не любят говорить о религии, словно испытывают при этом какую-то неловкость. «Может быть, христиане на самом деле не верят в свои предания? – думал я. – Если их вера истинна, почему они боятся о ней говорить?» И сам давал себе ответ: должно быть, в глубине души они понимают, что христианская вера попросту глупа. Им просто нужно показать истину ислама, чтобы они увидели верный путь.
Такую уверенность в своей правоте мусульмане приобретают благодаря религиозному воспитанию в детстве и в подростковом возрасте. Учатся, как правило, неформально, в «домашней академии». Родители, дядюшки и другие старшие родственники садятся с нами и учат нас мусульманской апологетике – защите мусульманского взгляда на мир. Коран, говорят нам – это слово Божье, поскольку Мухаммад был неграмотен и никогда не смог бы сам сочинить книгу, исполненную таких красот и глубин. Это неформальное обучение сообщает нам, что Коран – книга чудес, поскольку в нем содержатся факты, лишь недавно открытые современной наукой. Снова и снова нам повторяют, что Коран дошел до нас в том же виде, как услышал его Мухаммад, что за четырнадцать столетий в нем не изменилось ни слова, что ислам предлагает наилучший путь к нравственной и справедливой жизни. И так далее. Все это постоянно обсуждается в домах у мусульман, даже за семейным столом.
С детства мы получаем и полемический заряд. Нам сообщают: христиане, конечно, бывают хорошими людьми и могут даже искренне следовать своей вере, но вера их безнадежно испорчена. Их священные тексты когда-то были чистым словом Божьим, но с тех пор подверглись неисправимой порче. Кроме того, христиане выдумали смехотворные учения, вроде божественности Иисуса или Троицы. Коран был открыт Мухаммаду в Аравии VII века, чтобы остановить тот вред, который причиняли порчей Библии и своими богохульными учениями христиане. Задачей Мухаммада было восстановить истинную религию. Это и моя задача: как добрый мусульманин, я обязан продолжать его дело.
Но снабдить молодых людей аргументами в пользу своей веры и внушить желание ее распространять – не единственная цель этого неформального обучения. Мусульмане старших поколений боятся, что негативные аспекты американской культуры развратят и погубят их молодежь. Их страшит, что дети поддадутся искушению и начнут предаваться порокам, которые, как кажется мусульманам, характерны для американского образа жизни – начнут пить, принимать наркотики, вести беспорядочную половую жизнь. Если юный мусульманин будет твердо держаться своей веры, это придаст ему силы противостоять искушению.
Впрочем, как ни ужасны эти пороки, все они бледнеют перед страшнейшим бесчестием – возможностью отречься от ислама, особенно став христианином. Ислам – это не просто набор религиозных верований. Это идентичность, охватывающая все стороны твоего бытия. Сменить эту идентичность, даже для тех, кто придерживается ислама лишь формально – немыслимо. Это все равно что покончить с собой. Новообращенный при этом все равно что умирает, оставляя своих родных в вечном трауре и стыде.
Считается, что здоровая диета из апологетики и полемики, сдобренная щепотью культурной гордости, может предотвратить эту беду. И родные, не жалея сил, убеждают юных мусульман, что быть мусульманином – значит признавать пророческое достоинство Мухаммада и божественное происхождение Корана и в то же время противиться самой мысли о том, чтобы стать кем-то другим, в особенности христианином.
Большинству христиан трудно даже вообразить себе, насколько тяжело жить в американском обществе, сохраняя при этом мусульманскую идентичность. Поэтому же большинство не понимает, как сложно мусульманину даже предположить, хотя бы на минуту и ради эксперимента, что Благая Весть может быть истиной. Благодарю Бога за тех драгоценных христиан (увы, их слишком мало!), что не только проповедуют красоту и истину Благовестия вдумчивыми словами, но и являют любовь и заботу Иисуса в собственных делах. С их помощью Бог ведет нас по бурным водам духовных споров, спасая от кораблекрушения.
Для мусульманина отречься от ислама – немыслимо. Это все равно что покончить с собой
Как и многим мусульманам, в конце концов отдавшим жизнь Христу, мне потребовалось время, чтобы принять истину – хотя истина того стоила, несмотря на огромную цену, которую мне пришлось заплатить. Я знал: полное принятие личности и деяний Иисуса Христа будет стоить мне самой идентичности, моего «я», воспитанного застольными разговорами в мусульманской общине. Я не хотел платить такую цену, пока не осознал, что Христос действительно этого стоит. Со временем мне стало ясно, что имел в виду прославленный Джим Элиот, погибший на службе Благовестию, когда писал: «Право, стоит пожертвовать тем, что не сможешь сохранить, чтобы получить то, что не сможешь утратить»[121]. Элиот перефразировал здесь слова Павла: «Для Него я от всего отказался, и все почитаю за сор, чтобы приобрести Христа» (Фил 3:8). Однако любая цена, которую можем заплатить мы за то, чтобы следовать Иисусу, меркнет в сравнении с ценой, которой Он искупил нас. К. С. Льюис писал, что любовь Божья к нам «неутомима в желании исцелить нас от грехов – любой ценой для нас, любой ценой для Него»[122]. Стоит пожертвовать своей идентичностью ради того, чтобы последовать за таким Богом – и получить от Него новую, христоподобную идентичность.
