Я прерывисто вздохнула, а злюк погладил мою ладонь, прочертил тонкую линию вдоль венки на запястье, вниз и вверх, чтобы тесно переплести наши пальцы.
— Церберову уйму времени мечтал о тебе.
— И я, — согласилась, чувствуя внутреннюю дрожь, и громко ахнула, когда мы вдруг взлетели над водой, зависли в воздухе, а потом плавно опустились прямо в центр гондолы. — Но…
— Нет, я не умею летать, но могу переместиться на небольшое расстояние, — усмехнулся моему изумлению Эл, а я поняла, что ещё много дней, месяцев и лет буду удивляться той магии, которой он владеет намного лучше, чем я, к примеру, иголкой с ниткой. — Тут глубоко. Не хотел, чтобы ты испортила своё очаровательное платье.
— Это Брошкино, — зачем-то призналась я, а Эл удовлетворённо улыбнулся и заметил:
— Ты даже тут угадала, невероятная моя. Наши женщины всегда выходили замуж в платьях своих матерей. Чтобы с их одеждой в дом будущего мужа принести силу, верность, терпение и…
— … любовь, — закончила я за него, оплетая руками сильную шею и целуя тронутую щетиной скулу. — Я люблю тебя.
Эл не ответил на моё признание, вместо этого он сцеловал его с моих губ собственническим поцелуем, жадным и таким внезапно диким, что у меня в груди загорелось маленькое солнце и выжгло в лёгких остатки воздуха. Пьянила мысль, что в этот раз мы не станем останавливаться. От томительной алчности, с которой Элар гладил мои обнажённые плечи и стискивал грудь, сладко ныло в животе.
Я глотала воздух вперемешку с нетерпеливыми поцелуями и задыхалась от желания впервые в жизни ощутить внутри себя любимого мужчину, изнывала от первобытного, совершенно женского страха, абсолютно позабыв о том, что уже не девственница и в моей жизни кто-то кажется уже был… Впрочем, это случилось в той, другой жизни, где не было магии, жаркого солнца, рынка, на котором змееволосые медузы продают невероятно вкусный хлеб, и Элара из дома голубого лотоса тоже не было…
Всхлипнула то ли от страха, что если бы не спятившая ведьма Аглая, прямые наших жизней так и не пересеклись бы, то ли от счастья, что это всё же случилось, и вцепилась пальцами в волосы цвета спелой пшеницы. В ответ Эл рывком опустил моё платье до пояса и отодвинулся, усаживая меня в центр синих подушек, полуобнажённую и слегка смущённую.
— Только не двигайся, — просипел он и, заведя руку за голову, стянул с себя рубашку. А потом сел позади, перебросил мою косу вперёд, накрыл ладонями обнажённые соски и невнятно пробормотал, губами лаская позвонок в основании моей шеи:
— Позволишь расплести твои волосы?
— Это тоже часть традиции?
— Нет, но мне безумно хочется… Можно?
И, не дожидаясь ответа, стянул голубою ленточку с моих волос и, глядя сверху вниз из-за спины, принялся неспешно распутывать косу, тихонечко приговаривая:
— Вот так… вот так…
Гладил плечи, массировал кожу головы, пропускал между пальцами непослушные пряди… Откровенной порочностью меня уже было сложно удивить, а вот эти почти невинные ласки вкупе с хрипловатым шёпотом, что обжигающими вздохами царапал кожу плеч, абсолютно сводили с ума. Меня лихорадило от каждого слова, и я едва дождалась, пока волосы свободно упали мне на плечи, а потом закинула руку себе за голову, притянула Эла к себе за шею, впилась открытым ртом в улыбающиеся губы.
Мы целовались, беспорядочно и жадно сдирая с себя оставшуюся одежду, изводя друг друга бесстыдными ласками. На долгую игру у обоих не было сил, я удивлена, как мы вообще успели раздеться и упасть в синие подушки. Клянусь, если бы Элар решил заняться этим на берегу, я бы не возражала…
С серого вечернего неба тускло подмигнула первая звезда, Эл провёл подрагивающей ладонью от моей шеи до бедра и сжал пальцы.
— Вель… — рывком склонился к моим губам. Поцелуй больше был похож на жгучий укус, слишком яркий и слишком короткий, я потянулась за ним, требуя ещё и вскрикнула, почувствовав уверенное, тугое проникновение внизу.
— Эл!
Он толкнулся, заполняя меня полностью, замер, глядя в моё лицо горячечным, безумным взглядом. Волна с шелестом ударила в бок лодки, отступила. Элар шевельнулся, словно вслед за ней, и начал неспешно раскачиваться, продолжая смотреть пристально, жадно, склоняясь к моим губам, чтобы распробовать на вкус глухой стон моего восторга, прикусить, проникнуть языком вглубь моего рта, лаская жадно и глубоко, в такт ударяющим в борта волнам и неспешно раскачивающим меня движениям.
Без подсказки со стороны мужа закинула ноги ему за спину, жадно встречая каждый новый выпад. Мышцы внутри меня непроизвольно сжимались, заставляя Элара издавать хриплые звуки. На смену томительной неторопливости пришла отрывочная беспорядочность. Быстрее, глубже, пока Эл не упёрся внутри меня в какую-то невидимую преграду, и сладкая пружина рванула, выпрямляясь и сметая всё на своём пути…
Сделав ещё несколько движений, муж упал на меня, мокрый, тяжело дышащий, тяжёлый.
Дрожащей рукой я провела по ещё не утратившим напряжения мышцам и благодарно куснула очень кстати подвернувшееся плечо.
Эл приподнялся на руках, намереваясь откатиться в сторону, но я скрестила ноги на его талии, не отпуская. Он хмыкнул, склонился к моему лицу, прихватил поцелуем мою верхнюю губу, лизнул. Я тихонечко всхлипнула.
— Я в самом деле люблю тебя, Вель, — поведал Эл, разомкнув поцелуй.
Вот теперь меня можно было назвать самым счастливым человеком во Вселенной.
Глава 18. И я там был
Бронислава Криштофовна Потёмкина
Когда я увидела его в первый раз, то опешила. Разве в реальной жизни бывают такие мужчины? А ещё подумала: «Хочу себе такого же». В момент судьбоносной встречи я сидела на высоком барном стуле с очередным зубодробительным коктейлем в руке и, ретиво кося глазом, пыталась отследить телодвижения уже основательно залившей горе Сливки.
Мелочь отплясывала на танцполе и больше походила не на трепетную, обиженную козлом лань, а на вышедшую на охоту самку богомола. Решительно, в заботливом родительском контроле это дитя сегодня не нуждалось.
— Хотела бы я посмотреть на того смертника, который рискнёт подойти к ней сегодня, — пробормотала я, сковырнула себя со стула, разом став сантиметров на пятнадцать ниже и, поправив лифчик, бросилась на амбразуру, которая лениво осматривала зал, пристроившись за столиком прямо возле выхода, и ещё не ведала о том, что Аннушка уже успела разлить масло…
Неуклюже лавируя между посетителями клуба — а как тут быть уклюжей, если народу в клубе было как пенсионеров в булочной в семь утра, а я боялась отвести взгляд от своего красавчика?! — я добралась до точки назначения за считанные мгновения, упала на диванчик, взглядом пристрелив соску, которая вертела задом возле столика, выставляя напоказ все свои небогатые размерами прелести. Девица споткнулась на своих китайских лабутэнах и, нестройно перебирая копытами, побрела к бару, а я вскинула взгляд на добычу и, страстно оскалившись, поинтересовалась:
