Грёбушки-воробушки! Глюки у меня начались, что ли? Откуда? Как? Настоящий он или только мне привиделся? Схватилась за рукава его кафтана — вполне себе реальные, шершавые, царапающие золотой нитью расшивки…
— Ты как сюда попал? — повторила я уже ему. — Зачем? Мы же отсюда не выберемся!
— Волхв мне дал возвратное зелье на двоих, любая, — широко улыбнулся Стоян. — Как же не выберемся? Желаешь со мной пойти? Али тут останешься?
При последнем вопросе он посерьёзнел, согнал улыбку с губ, ждал, когда я отвечу. Я покачала головой. Как же мне захотелось его стукнуть! Неужели, и правда, подумал, что я сбежала от него?
— Ты беспросветный дуралей, мой высокопоставленный муж! Помоги-ка мне подняться.
Сильные руки подхватили меня и мгновенно поставили на ноги. Оказавшись в вертикальном положении, я привалилась к Стояну, обняла за талию, скользнув руками под плащ, и вздохнула:
— Конечно, я желаю пойти с тобой. Если бы не разбила флакон с зельем — давно бы уж вернулась!
— Милая моя, голубка сизокрылая…
Он сжал меня в кольцо рук, так крепко, что у меня дыхание перехватило, а потом шепнул на ухо:
— Мир твой прекрасен, али страшен. Идём же скорее, душу мне томит, а и дышать нечем!
— Подожди, — растерялась я. — Ведь маме надо сказать… Она же умрёт от беспокойства!
— Твоя мама?!
Стоян так удивился, что я усмехнулась. Походу, он совсем не думал о моей семье в этом мире. Но мне надо думать о родных. Я не хочу, чтобы мама поседела или сошла с ума с моими прыжками в другой мир… Как бы только обставить это… Правду же говорить нельзя!
Кусь исчезла в комнатах, исследуя новую местность, а я потащила мужа на кухню. В растрёпанных чувствах — счастливая и печальная одновременно — я не знала, что делать, что сказать, поэтому принялась расспрашивать его:
— Как же ты меня нашёл? Кто подсказал? И волхв — как ты узнал про него? Как отыскал? Неужели, отпустил?
— Ша, милая, — смеялся Стоян, а глаза его сияли. Потом рассказал.
Прошка видела краем глаза, в полусне, как в зале появился старик в балахоне, а потом пропал. Когда она обнаружила моё исчезновение, то не придала значения этому, как она думала, видению. Только потом, после того, как обшарили весь город, как ныряли в реку, как с собаками рыскали по лесу, решилась кинуться в ноги князю и повиниться. Она же и предложила использовать Кусь, чтобы найти и схватить волхва. Под страхом смерти жрец природы признался, как похитил меня и заставил сгонять в другой мир за камнями и травками. Ну а потом дело техники — посохом старик перенёс Стояна с конём и дрекавкой на Красную площадь, передав два флакона с зельем и волшебные слова.
Муж как раз рассказывал о своём героическом сражении с машинами на проспекте, когда хлопнула дверь в коридоре, и на кухню заглянула мама:
— Ян, а чего у тебя всё нараспашку? Представляешь, кто-то лошадь привязал у подъезда… Ой!
Она заметила Стояна и застыла, прижав ладонь ко рту. Блин, надо было маму подготовить, но нет так нет. Придётся импровизировать.
— Мамуль, познакомься — это мой… муж!
— Муж? Как это? Ты замуж вышла? Ты же ничего не говорила…
Мама выглядела растерянной, и я просто обняла её, прижалась щекой к плечу, как раньше, и сказала тихо:
— Да, мамулечка, вышла… Так получилось. И ещё, понимаешь… Я должна вернуться к нему.
— Я понимаю… понимаю… Но ты же будешь звонить?
— Там нет мобильной связи, — грустно усмехнулась я. — И почты нет.
— Голубями письма присылай! — оценила мой юмор мама. — Ну, познакомь меня, что ли! А то я на минутку забежала, картошки под саженцы купила да семена помидор. Пусть у тебя постоят пока, ладно?
Когда она ушла, я едва не расплакалась:
— Мне будет её не хватать! Как подумаю, что больше не увижу ни её, ни папу…
— Не грусти, милая моя! — Стоян обнял меня за плечи, прижал к себе. — Коли волхва не казним, сможешь ещё сюда переходить не одиножды! А пока нать возвращаться.
— Нать… Слушай, а вот как раз заберу картошку и семена! Вырастим — увидишь, как это вкусно! А ещё тут иконы из вашего мира, надо их обратно в церковь отдать. И ещё…
Я замялась. Сказать сейчас или когда вернёмся в Белокаменную?
— Что, любая?
— У нас будет ребёнок, — улыбнулась я, глядя ему в глаза. Тёмные радужки будто посветлели, вспыхнув золотистыми искрами, морщинки собрались в уголках глаз, Стоян недоверчиво переспросил:
— Ребёнок? Чадо? Наше? Наследник?
— Или наследница!
— Ребёнок… — ладонь его спустилась с плеча на мой живот, обняла его, обласкала, и я замерла от этой неги, счастливая, спокойная, умиротворённая. Как я люблю его! Как люблю этого ребёнка! Как люблю жизнь…
Когда мы спустились во двор и Стоян посадил меня на своего белого коня, а потом сам сел позади меня, мне вдруг стало страшно. А что если зелье не сработает? Если мы застрянем тут? Но муж протянул мне флакон и улыбнулся:
— Пей, Янушка, да не забудь слова наговора сказать.
С его уверенностью я сразу забыла о своих колебаниях. Сорвав бумагу, залепленную воском, в один глоток осушила зелье и произнесла:
— Верни, откуда пришла.
Муж сделал то же самое. Воздух перед лошадью сгустился, заворачиваясь в спираль, крутясь, раздвигаясь, и я увидела поляну с камнями, связанного волхва и стерегущих его дружинников. Кусь запищала радостно — ей не терпелось попасть в родной лес. А Стоян поцеловал меня в губы и сказал, направляя коня в портал:
— Едем домой, любая моя княгиня. Соскучился я по тебе — словом не сказать!
КОНЕЦ
