— Превосходно! Значит, я прав. И если это именно тебе было так нужно, чтобы Йозеф раз и навсегда замолчал, чтобы не дай Бог он смог нам рассказать, что он ровным счётом ничего общего не имел с твоим дружком-евреем, это приводит нас к единственно правильному выводу: это было твоё радио, это ты была тогда с евреем, когда тот передавал сообщения в тот день, это ты была за рулём ускользнувшего от нас мерседеса, и если ты никакого отношения к сопротивлению не имеешь, это означает только одно — ты работаешь на союзников. О да, кстати, у тебя весьма очаровательный американский выговор, согласно одному из наших агентов, который проследовал за тобой во время твоей поездки в Цюрих. Фотографии, на которых ты беседуешь с агентом американской контрразведки, тоже вышли просто прекрасно.
«Человек с газетой на скамье напротив. Ну конечно. Как я могла быть такой дурой?» Я молча стояла на своём месте без единой мысли в голове, кроме одной: конец мне. Теперь точно.
— Не знаешь, что сказать? Ничего, я здесь не для того, чтобы тебя допрашивать. Просто хотел сообщить, что твой шеф скорее всего обдумывает различные способы твоей казни, читая сейчас твоё дело со всей этой информацией. Тебе некуда отсюда бежать, а я хотел предоставить ему удовольствие лично тебя арестовать. Спорить готов, меня за это повысят. Я приду посмотреть, как тебя будут вешать, если ты не против.
Он бросил ещё одну отвратительную ухмылку в мою сторону, и направился к выходу.
— Ах да, чуть не забыл. — Он внезапно остановился, подошёл ко мне, задрал мне рукав и снял крест с моего запястья — мою последнюю надежду. — Ты еврейка, и носишь на себе католический крест? Это вряд ли.
Он быстро разобрался, как работал скрытый механизм, и вынул маленькую капсулу изнутри.
— Цианид? — Он покачал головой. — Прощай, евреечка.
Райнхарт уже давно покинул приёмную, когда Георг вошёл со стопкой бумаг в руках.
— Аннализа? Всё хорошо?
«Чего я стою? Бежать надо отсюда!» Адреналин накрыл меня горячей волной; я кивнула, быстро схватила свою сумку из-под стола, сказала что-то о том, что скоро вернусь и вышла из приёмной. Направляясь к главной лестнице, я продолжала мерить взглядом как всегда стоящих на посту эсэсовцев, пытаясь угадать, был ли им отдан приказ никуда меня не выпускать. Они и не пошевелились, и я чуть не бегом бросилась на третий этаж, вот уже пролёт второго… И тут я услышала его голос за спиной.
— Аннализа!!!
Я задержалась всего на секунду, чтобы поднять голову и увидеть гневное лицо Эрнста этажом выше, и бросилась бежать, на сей раз уже со всех ног, чуть не сбивая встречающихся мне на пути сотрудников. Я знала, что он был прямо у меня за спиной, я слышала его громкие шаги, но почему-то он не крикнул эсэсовцам, стоящим при входе в гараж, чтобы те задержали меня. Сам хотел меня поймать, догадалась я, и ужаснулась при мысли о том, что он со мной тогда сделает.
Пытаясь добежать до машины быстрее него, я не глядя рылась в сумке в поисках ключей дрожащей рукой, наконец выудила их, дёрнула на себя водительскую дверь и заперла её изнутри как раз в ту секунду, когда Эрнст врезал по ней кулаком, чудом не разбив стекло.
— Ну-ка открой сейчас же эту чёртову дверь!!!
— Нет!
Я сунула ключи в зажигание и завела машину, заметив краем глаза, как он вынимал пистолет. «Ну и пусть, пусть уж лучше застрелит, чем живьём поймает!» Я вжала ногу в педаль газа и сорвалась с места. Он почему-то решил не стрелять мне вслед, но и отпускать меня так просто не собирался. Уже на улице, в зеркале заднего вида я заметила его чёрный мерседес, быстро нагоняющий мою машину. Я вжала педаль газа ещё глубже в пол, надеясь быстрее него добраться до дома, где у меня хотя бы был пистолет, которым я могла себя защитить.
Ключи от входной двери у меня были наготове, когда я выпрыгнула из машины и услышала, как он хлопнул своей водительской дверью у меня за спиной. Вбежав внутрь, я даже не пыталась запереть за собой входную дверь, и так на опыте зная, что в его взбешённом состоянии никакие замки его не остановят. Я взбежала по лестнице на второй этаж, бросилась к себе в спальню, дёрнула на себя ящик прикроватного столика, схватила пистолет и направила его на дверь как раз в ту секунду, когда презлой шеф РСХА также остановился в дверях, держа меня на прицеле.
Мы начали одновременно кричать друг на друга, я, предупреждая его, чтобы ни шагу ко мне не делал, или я его на месте пристрелю, а он, требуя, чтобы я опустила оружие и сдалась, потому как я была врагом государства и находилась под арестом. Мы всё больше поднимали голоса, стараясь перекричать друг друга, но никто не хотел уступать первым.
— Ты мне в лицо врала!!! Всё это время, ты мне нагло врала в лицо!!!
— У меня были на то свои причины! Твоё правительство не оставило мне выбора!!!
— Как ты только посмела пойти против своей собственной страны?!
— Да ты убил половину населения этой страны!!!
— Чёртова еврейка!!!
— Нацист чёртов!!!
— Вот почему вы все заслуживаете смерти! Все вы просто куча мерзких предателей, подлые крысы, которые бьют в спину! Всех вас к дьяволу в газовую камеру!!!
— Еврейская нация — единственная нация в мире, ни разу не развязавшая войну за всю свою историю! Это вы всё начали, нацисты проклятые!!! Да вы же невинных людей убиваете!!! Детей маленьких!!!
— Да потому что все вы предатели! Ты только посмотри на себя! Вы, евреи, сделали так, что мы проиграли Великую войну! Так теперь вы хотите, чтобы мы и эту проиграли?!
— Евреи сражались бок о бок с немцами в Великой войне!!! А вы теперь посылаете бывших героев войны в лагеря! И кто из нас двоих предатель?!
— Да я тебя лично в Аушвиц отвезу, лично тебя затащу за руку в газовую камеру и дверь закрою!!!
— Не раньше, чем я тебе пулю пущу между глаз, чтобы никто больше не страдал из-за тебя! Да ты такой же, как Гейдрих!!! Все вы одного поля ягодки, с вашим национальным превосходством!!!
К моему удивлению он не начал кричать мне в ответ, только вдруг опустил пистолет и щёлкнул предохранителем.
— Давай.
— Чего? — я продолжала переводить взгляд с его опущенной руки на него и обратно, не понимая его реакции.
— Давай. Стреляй, — спокойно ответил Эрнст.
Я переступила с ноги на ногу, пытаясь понять, в какую такую игру он со мной надумал играть на сей раз.
— Ну? Мне что, весь день тебя ждать? Стреляй уже давай.
Я поджала губы и нахмурилась ещё сильнее.
— Ты первый стреляй.
— Я не буду в тебя стрелять. Если ты меня сейчас не убьёшь, я тебя в лагерь отвезу.
Я повернулась к нему полубоком, по-прежнему высоко держа пистолет. У меня даже рука не дрожала, но заставить себя спустить курок я не могла, пусть и моя жизнь от этого зависела.
