– Она меня убьет, – отреагировал Рид не хуже супруга с двадцатилетним стажем.
Барист поклонился, пряча улыбку.
– Я могу не осведомлять ее светлость…
Рид понял, что в таком случае его тем более убьют, и смирился.
– Осведомляй. Садись и пиши… шервуль!
– Так и писать?
Рид смерил Тальфера злобным взглядом. Как-то не доводилось ему писать письма дамам, разве что их записочки читать. И бегать от дам тоже доводилось. А вот ухаживать ЗА дамами – нет.
Что ж! Новый опыт – тоже полезно, и вообще, воины ничего не боятся.
– Пиши. Малена, любовь моя. Все в порядке, мы арестовываем заговорщиков. Со мной тоже все в порядке, умоляю тебя пока не появляться во дворце, чтобы я за тебя не волновался. Я пришлю гонца, как только смогу. Тысячу раз целую твои руки. Твой Рид. Написал? Дай я подпишу…
– А про вашу рану вы ей не сообщите, маркиз?
Рид покачал головой.
– Завтра. И только завтра, сегодня для нее здесь слишком опасно. И завтра тоже…
Барист поклонился и ушел, пряча документ.
– Ну, и что это за дама? – насмешливо поинтересовался Остеон.
Рид развел руками и тут же сморщился от боли в плече.
– Моя супруга, Ост.
– КТО?!
– Я сегодня женился.
Видимо, сегодняшние потрясения уже закалили короля, потому что уточнял он вполне мирно:
– На ком?
– На герцогессе Домбрийской, – признался Рид.
– Хм-м… Джель мне рассказывал о ней. Давно вы знакомы?
– С утра, – рассмеялся Рид. – И если бы Малена узнала о моей ране, ее бы ничего не остановило. Она бы уже была здесь.
– Вы с ней были знакомы? Не знал…
– Я о ней до сегодняшнего утра даже не знал, – честно признался Рид. – А когда увидел… я ее никуда не отпущу. Это – моя женщина. Моя судьба. Я ее никому не отдам. Никогда.
Остеон вздохнул.
– Ладно. Благословляю, даю разрешение и рад за тебя.
Рид расцвел в улыбке.
– Я знал, что ты так скажешь, Ост.
– А теперь о делах. И начнем с самого важного – с Найджела.
Теперь пришла очередь Рида печально вздыхать. Лицо его исказилось то ли от душевной, то ли от физической боли…
– Он мой племянник, Ост.
– И мой сын. А еще… это моя последняя возможность продолжить нашу династию.
– Ты еще молод, ты можешь…
Остеон прервал брата коротким смешком.
– Что могу, Рид? Что? Умереть с достоинством? Мне сорок пять лет, я на двенадцать лет старше тебя, а чувствую я себя так, словно мне все девяносто. Я поговорил с мальчишкой… не знаю, куда делся наш придворный лекарь, может быть, тоже в Эрле, но мальчик сознался мне, что яд… я могу умереть в любой момент. Сегодня, завтра, через три дня… Джель – мой единственный и законный наследник.
– Отцеубийца, – скрипнул зубами Рид.
– Да. Я не виню тебя за этот шум, но сегодня ты уничтожил все возможности как-то посадить его на трон. Ты это понимаешь?
Рид кивнул. И – не удержался.
– А ты считаешь, он должен править? Такой ценой?
– Нет. И… я рад, что Лиданетта не видит, кем стал наш сын. Каким он стал. Тем не менее… ты мог бы удержаться на престоле, но при условии правильного брака.
Рид скрипнул зубами вторично.
– Дилера Эларская? Или Шарлиз Ролейнская? Спешу тебя огорчить, вторая носит ребенка от кагана. А мне такой наследничек не нужен.
– Вот как… это мы обдумаем чуть позже. Нет, я имел в виду Дилеру. Взяв ее в жены, ты мог бы править, но ты ведь не откажешься от Домбрийской?
– Можешь и меня повесить, – даже не стал сомневаться Рид.
Остеон задумчиво кивнул.
Было бы у него время, он бы попробовал переиграть эту ситуацию. Было бы время, возможность… их не было. А потому…
– Тогда у нас остается лишь одно решение, Рид. Регентство.
– Вот как? – прищурился маркиз Торнейский. – И как ты это себе представляешь?
Остеон опустил глаза долу.
– Гадко, Рид. Гадко, гнусно, но другого выхода у нас нет.
И, выслушав его, Рид полностью с этим согласился.
– Ты уверен, что сможешь их заставить?
– Я – нет. Я почти мертв, Рид. Выполнять этот чудовищный план придется тебе, Тальферу, Аллийскому, Иллойскому… вам, и только вам.
Рид в третий раз скрипнул зубами, понимая, что такими темпами они сотрутся до кости. Но выбора у них не было. Ни у кого.
Гадко, гнусно… все эти слова еще не отражали мерзости составленного ими плана. Им придется подличать, шантажировать, предавать, убивать – все ради сохранения стабильности в стране. Стоит оно того?
Боги рассудят. А им теперь остается только делать что до`лжно. И пусть свершится, чему суждено свершиться.
* * *
– Жуть какая-то. Я бы все отдала, чтобы располагать своим временем более свободно.
– Как я тебя понимаю.
Матильда переживала и нервничала. Барист Тальфер, принесший известия из дворца и долго заверявший маркизу (да, уже маркизу), что все в порядке, все живы, ее муж тоже жив, все будет хорошо, главное, не путайтесь у взрослых дяденек под ногами, совершенно ее не успокоил. И будь воля Матильды, она бы немедленно помчалась к Риду.
Остановило простое соображение – скоро уже вечер. Ночью она просто свалится на руки маркизу в состоянии анабиозной тушки. Мало ему своих забот – еще ее где-то пристроить? А случись что, она даже не сможет себя защитить, она же как бревно будет.
Пришлось остаться дома.
Расхаживать по комнате, ругаться и злобно выставлять всех за дверь. Не попала под раздачу одна Ровена.
Когда ей доложили, что герцогесса сегодня раздает всем, кто попал под руку, и вовсе не монеты, Ровена даже не колебалась, а просто пошла и постучалась в двери покоев Марии-Элены.
– Ваша светлость, я могу вам чем-то помочь?
– Ребенком занимайся! – рявкнула Матильда.
– Ребенок у няньки, – отозвалась Ровена. – Так что?
– Все в порядке, – огрызнулась Матильда, даже и не думая отворять дверь. – Не переживайте за меня, я еще всех переживу.
Это Ровену чуток успокоило.
– Ваша светлость, я точно не могу вам ничем помочь?
– Точно! Займись ребенком! – рыкнула Матильда, которой вовсе не хотелось, чтобы кто-то стал свидетелем ее разговоров с Марией-Эленой, или того, как девушки мечутся по комнате, или… да мало ли?
