– Здравствуй, Саша, – ласково произнес мужчина. – Я тебя внимательно слушаю.
– Добрый день, Всеволод Петрович. Я обдумал вашу просьбу. – Голос Кравчука был бодр и пропитан уверенностью. – И вынужден отказать. Извините, но некоторые скелеты мы храним в шкафу и никому не показываем. Исследования, которыми я занимаюсь, по вашему мнению, втихаря – мой личный бизнес-проект. Он окупится и принесет большую прибыль. Разумеется, вы можете рассчитывать на достойные дивиденды. Но играть в мои игрушки я не позволю никому.
Сухоставский ощутил, как неприятно екнуло сердце. Он заметно напрягся, воровато оглянулся, переложил телефон в другую руку.
– Саша, ты понимаешь, что ведешь себя как ребенок? Зачем ты создаешь трудности на ровном месте?
– Чего я не понимаю, Всеволод Петрович, так это вашего нездорового интереса к моей теме. Вы хотите контролировать всю мою жизнь целиком? Вы думаете, я залез в ваш карман? Наймите аудиторов, я готов предоставить всю документацию для проверки. Если и это вас не устроит, ну тогда я не знаю! До встречи в суде тогда!
Сухоставский нервно ухмыльнулся.
– Какой суд? Ты чего несешь, маленький мой? Я же тебе кислород перекрою – ты задохнешься! Я ж тебя со всем твоим гонором по миру пущу – ты пискнуть не успеешь.
– Удачи. В таком случае вам будет нелишне узнать, что я нанял группу юристов, которые готовятся отстаивать мои интересы в суде.
Сухоставский вновь хохотнул. Это был не совсем здоровый смешок. Он взял салфетку, машинальным движением вытер со лба пот.
– Как… какие юристы? Ты чего несешь?! Ты думаешь, состоится какой-то там суд?!
– Мне бы этого не хотелось, Всеволод Петрович, но вы вынуждаете меня идти на крайние меры.
– Саша, послушай. Не делай ничего. Есть люди… Саша, надо мной есть люди – они очень опасны! Если бы ты только знал, на что они способны!
– А на что они способны, Всеволод Петрович?
– Просто покажи мне долбаную лабораторию! – резко повысил голос Сухоставский.
– Эй, да вас там нехило так накрывает.
– Ради нас обоих, – шипел в трубку один из самых влиятельных людей Москвы. – Покажи мне все. Иначе последствия могут быть самыми непредсказуемыми!
– Короче, Всеволод Петрович, я не знаю, что с вами происходит, но мое останется моим. Это окончательное решение, и я готов нести за него ответственность. Всего доброго.
Кравчук дал отбой. Сухой несколько секунд молча сидел с прижатым к щеке телефоном, затем медленно убрал его в карман пиджака.
– Тупой щенок! – рявкнул мужчина и ударил кулаком по столу.
Бряцнули тарелки. Из опрокинутого стакана разлился вишневый сок. Посетители ресторана оторвались от своих блюд, ошеломленно уставившись на Сухоставского.
Он же не обращал на них никакого внимания. Встревоженный взгляд был прикован к бордовому пятну сока, стремительно пожирающему чистоту белоснежной скатерти.
Будто кровавые щупальца, равнодушно захватывающие наивную чистоту светлой человеческой души…
– Всеволод Петрович, у вас кровь! – услужливо подсказал подоспевший официант.
Сухоставский покосился на молодого человека.
– Это не моя кровь. Это сок. Просто вишневый сок.
– Нет же… У вас из носа – кровь.
Только после слов официанта Всеволод Петрович почувствовал, как из правой ноздри бежит горячий ручеек. Бурые пятна уже запачкали ворот рубашки и лацкан пиджака.
Сухой схватил со стола салфетку, прижал к нижней части лица. Резко вскочил из-за стола, едва не опрокинув стул. Стремительным шагом, ловя изумленные взгляды респектабельных посетителей ресторана, он направился в сторону мужского туалета. Оказавшись в помещении, закрыл входную дверь на замок. К тому моменту салфетка была полностью пропитана кровью.
Он подошел к зеркалу. Губы, верхняя часть одежды – все в крови. Перед глазами плыло, ноги стали ватными.
Сухоставский взял бумажное полотенце, оторвал клочок, свернул из него тампон и, запрокинув голову, зажал ноздрю. Рот наполнился металлическим привкусом крови.
Постояв так некоторое время, Сухой открыл кран, смыл кровь с лица и рук. Осторожно вытащил самодельный тампон из ноздри. Кровь остановилась, но головокружение не проходило.
Дрожащей рукой он достал простенький кнопочный мобильник «для особого случая». После двух гудков в динамике раздался мужской голос.
– Слушаю.
– Он пошел в отказ, – тяжело произнес Сухоставский. – Когда вы будете готовы действовать?
– Нужны еще сутки на подготовку, – ответил Тарас.
– Сутки – и начинайте. Постоянно держите меня в курсе.
– Хорошо.
Наемник отключился.
Сухоставский убрал телефон, всем телом навалился на умывальник, исподлобья посмотрел в зеркало. Собственное лицо ему казалось очень уставшим, резко постаревшим и каким-то… жалким. Ему не нравилось то, что он делал. Но где-то в мире находился человек, которому удалось поставить Сухоставского на колени. Он был страшен и нес угрозу тому единственному, что еще оставалось важным для Всеволода Петровича, – его семье.
Сухой отнюдь не жертвовал своей жизнью ради жизней самых дорогих ему людей. Однако чтобы обезопасить их, он сломал себя, свои принципы, свою мораль. Он опустился до уровня отребья, которое когда-то презирал.
Он чувствовал, как переставал быть собой. Теперь даже в собственных глазах он становился дерьмом.
Однако были весы. На одной чаше – его протеже, им взращенный. На другой – дочь и внук. Два родных человека. Память о жене Анне. И как только Всеволод Петрович ясно осознал, что находится перед выбором между этими величинами, мораль, правила и какой-никакой кодекс чести перестали иметь для него значение.
Владимир Данилович выбрался из генеральской «ауди», сразу же попав под пронизывающий ветер. Осень в этом году выдалась прохладной.
В окно кафе, возле которого остановился автомобиль, психолог увидел Артура Волжанского – тот читал газетку, размеренно потягивая утренний кофе. Бывший фээсбэшник в дорогом темном костюме и белой рубашке с узким галстуком выглядел свежо.
Когда Владимир Данилович подошел к его столику, Волжанский свернул газету и широко улыбнулся.
– Доброе утро, Володь. А ты все такая же ранняя пташка?!
– Некоторые привычки неистребимы. Здравствуй, Артур. Спасибо, что согласился встретиться.
– Да без проблем. Прости, что с самого утра. Просто, похоже, не будет ни минутки свободной.
Владимир Данилович выдвинул стул, сел напротив. Волжанский наклонился вперед, довольно улыбаясь.
– Поздравь меня, Володя. Я снова на тайной службе у Всемилостивейшего Государя.
