Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 120
Все это совсем не отвлеченная лирика, а вполне конкретная информация, необходимая именно для понимания дальнейшего: те, кто непосредственно отвечал за минирование Москвы и руководил спецминерами — не просто чекисты, а вполне конкретные товарищи с конкретной же выучкой и богатой практикой — опять же сугубо террористической. Потому и операция минирования Москвы проводилась не как войсковая диверсия, а по всем канонам сугубо законспирированной террористической акции.
Из мемуаров Павла Судоплатова «Разведка и Кремль»: «Наши люди заняли позиции в Доме Союзов, в непосредственной близости от Кремля. В этот критический для судьбы столицы момент наша бригада была, пожалуй, единственным боеспособным формированием, имевшим достаточное количество мин и людей, способных их установить. По прямому указанию Генерального штаба и лично Жукова мы минировали дальние подступы к Москве…». Положим, уже тут Судоплатов откровенно лжет: никакой Жуков и Генштаб ему и его диверсантам были не указ. Поскольку подчинялся тов. Судоплатов исключительно своему наркому, т. е. товарищу Берии. Однако тут нам важна иная проговорка: лишь в ОМСБОН тогда было «достаточное количество мин и людей, способных их установить», — ведь не армейцев же привлекли для реализации этого указания ГКО!
Доступных документов на предмет того, как и чем занимались бойцы бригады в те осенние дни 1941 года, практически нет: даже те документы, что до поры числились в архиве в открытом доступе, вдруг были вновь засекречены в начале 1980-х годов! Как, например некая написанная от руки в 1944 году сводная таблица — подготовительный материал к отчету о деятельности бригады за годы войны. Как раз там и есть интересующая нас графа: «Деятельность бригады в период обороны Москвы». Пункт номер один — «Обеспечение революционного порядка на улицах Москвы»: весь центр Москвы был отдан ОМСБОНу. Который и оборудовал две огневые точки на Красной площади: на храме Василия Блаженного установили фугасный огнемет, на Арсенальной башне поставили пару станковых пулеметов. Еще одна огневая точка находилась в районе нынешнего совместного входа на станции метро «Театральная» и «Площадь Революции» — двухорудийная противотанковая батарея. Вот весь этот прилегавший район, от площади Маяковского и до центра, патрулировал ОМСБОН. Как конкретно — смотри фильм «Рожденная революцией»: народу тогда было расстреляно порядком, потому как всяких там паникеров, которые болтали, что немец уже возле Москвы, ставили к стенке без излишних формальностей… Но это не самое интересное, поскольку самый вкусный для нас пункт значится вторым: «Подготовка спецмероприятий по личному устному указанию наркома внутренних дел».
Каких именно? А вот про это ни гу-гу, хотя догадаться несложно: под это мероприятие уже выделена группа комсостава ОМСБОНа под командованием майора Шперова — начальника инженерной службы бригады. Майора вроде как даже на время специально отзывают с Ленинградского шоссе, где под его руководством шла установка минных заграждений — управляемых фугасов и минных полей. Он возглавил группу примерно из двух десятков командиров (заметим, рядовых бойцов ОМСБОН к этому сугубо секретному делу пока еще не подпускают!). Каковым выделяют километры шнура, бикфордова и детонирующего, огромное количество взрывателей и тонны взрывчатки!
Известны, правда, и другие документы, но их буквально пара. Скажем, боевой приказ № 1 от 15 октября 1941 года по ОМСБОН: «…Противнику удалось занять города Можайск и Малоярославец… ОМСБОН, составляя резерв 2-й мотострелковой дивизии войск НКВД, к 7:00 16.10.1941 занять районы: Площадь Свердлова [Театральная], Красная площадь, площадь Маяковского в готовности действовать в направлениях: Ржевский вокзал [Рижский], Ленинградское шоссе, Волоколамское шоссе…».
Другой документ процитируют лишь однажды[58], и там речь о том, что первый приказ на минирование диверсанты НКВД получают 7 октября 1941-го. А две группы командиров направлены «для выполнения специального задания командования на территории г. Москвы»: «…7 октября 1941 года бригаде было приказано организовать отряд подрывников для минирования важных объектов и сооружений государственного и оборонного значения в Москве… Во главе группы подрывников были поставлены старший лейтенант Жулябин, комиссар Потапов и начальник штаба капитан Сорока. В нее были включены две роты — старшего лейтенанта Мансурова и старшего лейтенанта Лазнюка. С 8 октября по 20 ноября 1941 года были проведены большие военно-инженерные… работы… в Москве и Подмосковье. Важные стратегические объекты столицы были заминированы». Вот это практически и все, что можно проследить по документам открытого доступа.
Однако даже по этим скупым строкам кое-что можно вычислить: минирование столицы — факт задокументированный, мероприятие проводилось в самый пик паники начала октября. А вот где, что и как конкретно, увы, не обозначено. Однако ясно, что в зоне ответственности бригады, в самом центре Москвы, заложены тонны и тонны взрывчатки. Иных способов выполнить полученный приказ — удержать центр Москвы — у ОМСБОН просто не было: какие-то несколько тысяч организованных, но достаточно слабо обученных и легковооруженных бойцов. Из тяжелого вооружения — лишь два орудия! Как удержать позиции, если нет танков, артиллерии? Только используя взрывчатку, заранее заложив ее в тех местах, миновать которые враг не сможет.
Но это видимая часть. Поскольку делалось все по личному, устному и совершенно секретному распоряжению Берии. Каковой и определял конкретные объекты для закладки в зоне своей ответственности и через Судоплатова ставил конкретные задачи своим диверсантам: что и как должно быть заминировано. Поскольку именно Лаврентий Павлович и отвечал за центр столицы.
Что без особой охоты вынужден признать Павел Судоплатов (почему именно «вынужден», об этом ниже): «Наша бригада заминировала в Москве ряд зданий, где могли бы проводиться совещания высшего немецкого командования, а также важные сооружения как в столице, так и вокруг нее. Мы заминировали несколько правительственных дач под Москвой (среди них, правда, не было дачи Сталина)…».
Судоплатов сетует, как чрезвычайно трудно оказалось выполнить этот приказ: «Когда в октябре 1941 года меня вызвали в кабинет Берии, где находился Маленков, и приказали заминировать наиболее важные сооружения в Москве и на подступах к ней, такие как главные железнодорожные вокзалы, объекты оборонной промышленности, некоторые жилые здания, некоторые станции метрополитена и стадион „Динамо“, взрывчатка должна была быть готова уже через двадцать четыре часа. Мы трудились круглые сутки, чтобы выполнить приказ».
С этим свидетельством мероприятие обретает некую схематичность: есть устный (т. е. не задокументированный) и безмерно секретный приказ Лаврентия Берии, отданный исполнителю — Судоплатову. Роль тов. Маленкова, присутствовавшего при том разговоре, вполне понятна, поскольку член Политбюро, курировавший органы госбезопасности, должен был засвидетельствовать только одно: никаких секретов от партии у тов. Берии нет, никаких тайных диверсионных замыслов за спиной не вынашивает. Да и тов. Судоплатов — матерый специалист диверсионно-террористического профиля, не первый день работающий с тов. Берией, так что тоже прекрасно знал, что нужно говорить в присутствии такой фигуры, а что ему приказывает нарком на самом деле. Так что половину сказанного Маленков вообще не понял, а что понял, то к делу относилось слабо.
Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 120
