— О, Боже, о, Боже, о, Боже, — стал заикаться Литтон, понимая, что ему конец.
Девон сразу же сорвал цепи с Дейдре и теперь стоял, баюкая ее в своих объятиях. Он через всю комнату посмотрел в глаза ученому.
— Вы пришли сюда, чтобы доложить, доктор Литтон. Так что, выкладывайте.
Тот поморгал, боясь ответить. Боясь дышать. Он также опасался, что описается. Ученый застыл на месте и молчал.
Тут перед носом Литтона появилось лицо Смита, который наклонился, схватил ученого за лодыжку и вытащил из убежища под столом.
— Я сказал, давай выкладывай, — повторил Девон, и по голосу вампира Литтон понял, что тот больше повторять не будет.
Ученый неуклюже поднялся, мысленно проклиная всех вампиров и себя самого за то, что связался с ними.
— Бреннан теперь наш, сэр. Он долго не поддавался, и Смитти считает, что он не человек, а некое существо, но судя по снимкам, Бреннан — человек. В общем три дня применения прибора на максимальной мощности сработало. Он сейчас достаточно послушен и подпишет всё, что мы хотим. Мы уже можем начать переводить его деньги на счета нашего учреждения.
Девон кивнул:
— Хорошо, только не причиняйте ему вреда. Больше не нужно его подвергать воздействию машины, пока я с ним не встречусь. Мы могли бы сделать его лицом наших исследований, вместе с вами, разумеется. Но если Бреннан превратится в пускающего слюни идиота, наши планы полетят в тартарары.
Литтон кивал, мотал головой, чуть ли не кланяясь, лишь бы выбраться отсюда живым.
— Мистер Смит, прошу вас, проследите, чтобы доктор Литтон добрался до своей лаборатории в целости и сохранности. — Девон немного подвинул Дейдре, но не стал опускать ее. — Я боюсь, что какой-нибудь голодный вампир может… задержать нашего ученого.
Смит рассмеялся:
— А откуда вам знать, что я не стану его задерживать?
Литтон, и так уже ненавидящий Девона, не обрадовался, когда увидел улыбку вампира.
— Все в свое время, мистер Смит. Те, кто на моей стороне, получат все.
Смит окинул холодным и оценивающим взглядом помещение, а затем посмотрел на голову Джонса, лежащую на полу и постепенно обращающуюся в мерзкую слизь. Литтон почувствовал, как у него всё внутри переворачивается.
— Мне нравится ставить на лошадку, которая выиграет, — пояснил Смит.
— А разве не все так делают? — ответил Девон. — А теперь идите.
Они ушли.
Глава 35
Национальный Парк Йеллоустоуна, Штаб-квартира
Аларик материализовался из тумана в тени дерева, скрытый от восхода солнца. Он хотел, нет, нуждался в минуте покоя, прежде чем они увидят его. Минута, чтобы подготовиться к новой встрече с ней.
Квинн.
После стольких долгих лет целибата, в течение которых Аларик жертвовал своими потребностями ради своего народа, Кили, женщина-археолог и чтец предметов, обнаружила горькую правду. Посейдон никогда не приказывал соблюдать целибат своим жрецам. Даже Верховным Жрецам, от которых требовалось намного больше.
Группа старейшин, в отчаянной попытке спасти Атлантиду от разрушения, призвала жрецов к целомудрию. Это все, что они знали до настоящего момента. «Как» и «почему» осталось загадкой. Зато известно «когда»: приблизительно восемь тысяч лет назад. Нерей был Верховным Жрецом, а Зелия — его женой.
Жена.
У Аларика перехватило дыхание. Он сразу подумал о реакции Квинн на это слово и не мог сдержать улыбку, расползающуюся по лицу. Лидер повстанцев, да. Воительница, конечно. Блестящий стратег, без вопросов.
Но жена?
Слегка зашуршали листья, и Аларик напрягся, зная, что зачарованные оборотни бродят в лесу. Он собрался с силами и приготовился. Однако, вовсе не зачарованный волк-оборотень выскочил из-за деревьев и приземлился перед ним с легкостью, несмотря на огромные размеры. Это был Джек.
Ухмылка блеснула в раскосых глазах тигра, и он издал глубокий, урчащий звук, который глупец, возможно, ошибочно принял бы за мурлыканье. И потерял бы руку вскоре после этого.
Аларик склонил голову.
— Джек. Всегда… занятно видеть тебя.
Тигр оскалил зубы, на что Аларик повел бровью.
— Теперь, ребята, играйте по правилам, — сказала Квинн, появляясь из леса с противоположной от Джека стороны. Аларик повернулся, чтобы посмотреть на нее, и остальной мир исчез.
— Здравствуй, Квинн. Эта игра длится уже слишком долго, — он гордился, что сохранил спокойный тон. Гордился еще больше тем, что не схватил и не похитил ее, унеся туда, где никто и никогда не нашел их.
В место, где никто ничего от них не потребует. Где нет обязанностей.
Место, существующее только в фантазиях.
— Привет, Аларик, — сказала она, и хриплый звук ее голоса откликнулся в каждом нервном окончании его тела. Энергия жреца вспыхнула горячо и ярко. Он хотел вызвать водопад, грозу, цунами и положить это все к ее ногам.
Джек зарычал и наотмашь ударил лапой по молодому деревцу, содрав большую часть коры.
— Я не думаю, что Лукас это оценит, — нахмурилась Квинн. — Джек, пожалуйста, подожди нас в штаб-квартире.
Джек снова зарычал. Квинн смерила его тяжелым взглядом, стальную твердость которого испытать на себе решался не каждый. Неудивительно, что ее считали хорошим лидером. Мужчины и женщины были готовы умереть за нее.
Умирали за нее.
Она хранила их всех в душе.
Тигр повернулся с такой силой, что его хвост со свистом хлестнул Аларика по ногам, а затем не спеша направился к гигантскому бревенчатому дому — штаб-квартире Лукаса. Пересекая поляну между деревьями и домом, Джек плавно поменял форму в одном большом прыжке. За несколько секунд вместо тигра появился полностью одетый человек.
— А он мастер превращений, — заметил Аларик, услышав бессмысленную глупость своих слов, едва произнес их.
Она лишь кивнула.
— Ты ему не нравишься, — сказала она резко. Квинн расправлялась с большинством затруднений с присущей ей прямотой.
— Джек думает, что я сохну по тебе, и хочет меня себе в пару.
Аларик замер в смертельном безмолвии.
— А что думаешь ты? — выдохнул он, когда смог говорить.
— В одном Джек прав, а в другом — ошибается, — Квинн пожала плечами. — Я сохну по тебе, но я ему не пара. Человеческая часть его души заботится обо мне, но кошачья — равнодушна. Джек хороший друг, но этого, определенно, не достаточно для серьезных отношений. Женщину, предназначенную ему в пару, должны желать обе половины его души, только тогда их ждет истинное счастье.
— Ты веришь в это? — спросил он. — Истинное счастье?
