— Не слушайте Брогга, ребята. Довольно нам врали. Эта сумасшедшая кошка готова нас всех погубить, чтобы спасти свои развалины.
Заслышав шаги за спиной, ласка резко обернулась, но было уже поздно. Рядом стояла Цармина. Одним яростным ударом она убила ласку на месте. Без усилия подняв тело, она швырнула его вниз.
— Кто следующий? Посмотрим, кто посмеет ослушаться Повелительницу Котира.
Все в ужасе попятились: одно неосторожное движение означало теперь смерть на месте.
Цармина подобрала с крыши копье и наставила его сначала на одну кучу солдат, потом на другую. Те растерянно отступили еще на шаг назад и уперлись спинами в зубчатый парапет. Дикая кошка безумно захохотала и разломила надвое толстое копье:
— Взгляните на себя! Солдаты называется! Вы пойдете в бой или умрете. Победа или смерть!
Буммм!
Вся крыша задрожала. Цармина бросилась к парапету — и успела увидеть, как еще один валун пролетел по воздуху, будто огромная бесформенная птица.
Буммм!
Валун ударил в стену на высоте второго этажа. Посыпались обломки кладки и исчезли в образовавшемся на месте плаца озере, а там, куда ударил снаряд, осталась зияющая дыра. Когда крыша заходила ходуном после третьего выстрела, Цармина в отчаянии вцепилась в зубец парапета, безумными глазами уставившись на глубокую воду внизу.
Командор похлопал по грубой деревянной раме:
— Скажи-ка еще раз, как ты эту штуку называешь, товарищ?
Тимбаллиста помогал выдрам и белкам уложить следующий валун в корзину.
— Баллистой, Командор. Я их много построил в молодости, когда мы воевали на севере.
Командор в восхищении затряс головой, когда система противовесов и лебедок заскрежетала от дружных усилий десятка лап, а длинный метательный рычаг, сделанный из трех березовых стволов, прогнулся, прижавшись к спусковой перекладине.
— Ты, я вижу, опытный боевой мастер, Тимбаллиста. Управлять этой большой катапультой мог бы и ежонок! Динни подпрыгивал, хлопая лапами:
— Дай мне стрельнуть, дай мне!
Тимбаллиста прищурил глаз и тщательно прицелился.
— А почему бы и нет? Давай, Дин, — разрешил он. Когда метательный рычаг отскочил назад, высоко швырнув валун, Динни бросился на траву:
— Полетел! И это я стрельнул?
Наблюдатели, стоявшие у берега новорожденного озера, увидели, как валун со страшной силой ударил по башне крепости. Весь Котир зашатался. Обломки каменной кладки посыпались в воду, и еще одна дыра зазияла в стене.
Лесные жители дружно закричали:
— Урра-а-а!!!
48
Цармина отцепилась от зубца парапета, намереваясь отдать приказ солдатам. Но солдат на крыше уже не было. Они потихоньку сбежали.
Внизу лисы и ласки, хорьки и горностаи барахтались в воде. Кое-кто плыл, кое-кто взобрался на деревянные двери, которые они пиками сорвали с петель. Оконные ставни, столы, скамейки — в ход пошло все, что держалось на воде.
Крыша вновь задрожала от очередного удара осадной баллисты.
Преданный Брогг ждал свою повелительницу на верхних ступенях лестницы.
— Тебе лучше спуститься с крыши, госпожа. Здание обваливается изнутри. Торопись, пока лестница еще держится, — увещевал он.
Перепрыгивая через дыры, оставшиеся после обвалившихся ступеней, повелительница диких котов и ее командир добрались до комнаты Цармины. Разрушения пока не коснулись ее. Но весь Котир дрожал и рушился. Это была агония.
Брогг поднял стол и спустил его в окно. До воды уже было лапой подать.
— Скорее, повелительница! На этом столе мы выберемся отсюда!
Цармина перебралась через подоконник и дотянулась до стола, плававшего вверх ножками. Под ее весом он заплясал на воде, но удержался на плаву.
Брогг забрался на подоконник:
— Не давай ему отойти от стены, госпожа, чтобы я мог прыгнуть.
Цармина не обратила ни малейшего внимания на слова своего командира. Она поплыла вдоль стены, и стол оказался недосягаем для Брогга.
— Повелительница, подожди меня!
— Не говори глупостей, Брогг. — В голосе Цармины послышалось что-то похожее на сожаление. — Ты же видишь, что на этой штуке места хватает только для твоей госпожи. Вдвоем мы потопим стол.
Брогг зачесал голову, будто раздумывая над трудной задачей:
— Но что же будет со мной?
— Найди что-нибудь еще, Брогг. Выбирайся на берег и построй армию в боевом порядке. Я отправляюсь искать эту мышь. Можешь не беспокоиться: он дорого заплатит за разрушение Котира.
Огибая полуразрушенный замок, Цармина поплыла на столе к другой стороне Котира — туда, где не было лесных бойцов.
Злосчастный Брогг съежился на подоконнике. Но прилетевший невесть откуда валун навсегда положил конец его страху.
На востоке Страны Цветущих Мхов этим утром стояла прекрасная погода. На ферме малыши вместе с Джиндживером и Сандингомм обрабатывали посевы. Для юных обитателей леса, добравшихся до этого мирного обиталища, оно стало вторым родным домом.
Аббатиса Жермена и Колумбина сидели на берегу реки. Колумбина разбирала коренья, которые хотела засушить: в этих краях хорошо росли целебные травы. Аббатиса вооружилась пергаментом и древесным углем. Она что-то чертила. Колумбина краем глаза взглянула на ее произведение. Она хорошо помнила, как они жили в Глинобитной Обители. В ту пору аббатиса много рисовала, закрепляя свои замыслы на пергаменте, куски которого хранились у нее в дорожной суме. Теперь она впервые со дня их прихода в Барсучий Дом снова взяла в лапу уголь.
Старая мышь сломала сухую тростинку. Пользуясь ею как линейкой, она усердно работала углем: то чертила, то стирала, то подправляла линию, пока наконец на пергаменте не появились ясные очертания большого строения. Жермена бросила на Колумбину быстрый взгляд поверх очков. Колумбина радостно заулыбалась в ответ:
— — Отличный дом, аббатиса.
— Да, это, наверное, и в самом деле дом, дитя мое. Этот замысел зрел у меня в голове с тех пор, как мы покинули Глинобитную Обитель.
— Да, бедная наша Глинобитная Обитель… Может быть, если бы мы смогли остаться, нам удалось бы построить там такой дом, — предположила Колумбина.
— Нет, там ведь очень мало камня.
Колумбина отложила коренья и с еще большим любопытством посмотрела на чертеж:
— Значит, этот дом — не просто выдумка. Мы могли бы его построить, если найдем достаточно материала и подходящее место. И, разумеется, если хватит рабочих рук.
Жермена утвердительно кивнула и разложила пергамент между собой и Колумбиной:
