Отчаянный рев ворвался в освещенную неярким светом фонаря крошечную пещеру.
Себастьян проснулся, с ругательством откатился от Пруденс, накинув на нее одеяло, и поднял фонарь, освещая непрошеных гостей.
Пруденс села на колени, укутавшись в одеяло до самых глаз. Без ощущения рядом с собой тепла тела Себастьяна девушка чувствовала себя обнаженной.
Всклокоченные волосы Тайни обрамляли его голову светящимся ореолом, делая его похожим на божество северных лесов.
Из-за плеча Тайни показался Джейми, его глаза были закрыты рукой. Он застонал.
— Мы ведь не слишком поздно, а? Скажи, что мы не слишком поздно.
Джейми боязливо глянул сквозь пальцы и увидел огромные испуганные глаза и растрепанные волосы Пруденс над потертым краем одеяла.
— Похоже, она в целости, да?
— Больше, чем будешь ты, когда я до тебя доберусь, — прорычал Себастьян, оборачивая другое одеяло вокруг своей талии.
— Тебе следует кое-что узнать, парень, — гневно пророкотал Тайни.
Сердце Пруденс тоскливо сжалось.
Себастьян встал на колени у самого края тюфяка, сердито глядя на своих друзей, бесцеремонно ворвавшихся в пещеру.
— Я в этом сомневаюсь. У меня было все прекрасно, пока вы не вломились.
Тайни тяжело сглотнул.
— Это снова Мак-Кей. Боюсь, мы совершили ужасную ошибку и украли его невесту.
Пруденс поплотнее укуталась в одеяло, желая зарыться в него с головой, лишь бы только отгородиться от надвигающейся на нее беды.
— Невесту Мак-Кея?
Себастьян поднялся и взъерошил волосы. Одеяло угрожающе низко съехало на бедра. В тесной пещере было не развернуться, и он отошел в уголок к одеялам и остановился позади Пруденс, касаясь коленом ее спины. Девушка вздрогнула.
К ее великому изумлению, Себастьян откинул голову и захохотал.
— Все эти годы упрямый старый негодник не женился. Я, должно быть, недооценивал прелести Триции. Нам лучше отослать ее обратно. Он, наверняка, натравит на нас красномундирников.
Под обвиняющим взглядом Тайни Пруденс сжалась, чувствуя себя клятвопреступницей. Светловолосый великан сложил свои ручищи на груди.
— Ты не до конца выслушал меня.
Ноздри Джейми возмущенно затрепетали, и он схватил Тайни за локоть, предостерегая от поспешных заявлений. Тот стряхнул его руку, досадливо поморщившись.
— Есть кое-что еще.
— Еще? — весело переспросил Себастьян. — Бога ради, скажи мне. Мое безграничное терпение начинает истощаться.
Тайни кивком головы указал на Пруденс.
— Эта девчонка сказала Биг-Гусу отправлять все требования о выкупе своему жениху, лаэрду Каштану Мак-Кею Стратнейверу.
В пещере установилась гнетущая тишина, нарушаемая только тихим потрескиванием пламени фонаря. Себастьян медленно повернулся к Пруденс. Холодный огонь ярости горел в его глазах.
Девушка отползла к стене. От неловкого движения сбилось одеяло, обнажая плечо. Робкая, виноватая улыбка тронула ее губы.
— Я собиралась сказать тебе, Себастьян. Правда, собиралась.
— Когда? — Его голос был угрожающе мягким. — После того, как вы с Мак-Кеем поселились бы в моем замке и нарожали кучу розовощеких сладкоголосых ребятишек? — Дымчатые глаза презрительно сощурились. — Вначале шериф. Теперь Мак-Кей… Ты ведешь весьма интересную, насыщенную острыми ощущениями жизнь для такой старой девы, не так ли, дорогая?
Пруденс почувствовала, как краска сбежала с ее лица.
— Это несправедливо! Ты не понимаешь…
Тайни от неожиданности сделал шаг назад, пораженный гневной вспышкой Себастьяна.
— Я понимаю все слишком хорошо. Я продал свою душу за Данкерк, но все равно не смог отвоевать его. Все, что от тебя потребовалось, чтобы прибрать его к рукам, — это раз провальсировать и кокетливо похлопать своими хорошенькими ресничками перед этим жалким распутником Мак-Кеем.
Пруденс закрыла глаза и склонила голову, удерживая слезы. Следует ли ей признаться, что ее помолвка была лишь уловкой, чтобы поймать его для Мак-Кея? У Себастьяна были все основания не доверять ей. В конце концов, ведь выдала же она его Тагберту. И если он захочет поверить, что она способна выдать его другому заклятому врагу, у нее может никогда больше не быть шанса исправить свои ошибки. Но когда Пруденс взглянула на Себастьяна, то уже не была уверена в своем желании исправлять ошибки и пытаться как-то объяснить причины помолвки с Мак-Кеем. Все ее благородные намерения выступить в роли ангела милосердия и примирить враждующие стороны, а затем покорно вернуться к своей жизни испарились под испепеляющим, презрительным взглядом.
— Почему тебя так волнует, за кого я выхожу замуж? — высокомерно спросила она голосом, огрубевшим от горечи несправедливых обвинений. — Разве не ты сам предлагал меня своему деду?
Себастьян сжал пальцами ее подбородок и резко вздернул голову вверх.
— Ты бы предпочла, чтобы я увез тебя в Париж в ту ночь? Изнасиловал до бесчувствия, чтобы добыть ту проклятую формулу для д'Артана?
Пруденс отшвырнула его руку.
— Мне следовало бы застрелить тебя, — сказала она холодно.
— Лучше бы ты сделала это.
— Теперь я представляю для тебя немалую ценность. Мне помочь тебе написать требование о выкупе? Быть может, ты пожелаешь послать Мак-Кею мое ухо или, возможно, несколько пальцев ног?
Себастьян окинул ее уничтожающим взглядом от спутанной массы волос до маленьких пальчиков с розовыми ноготками, выглядывающих из-под помятого одеяла.
— Ты уверена, что он теперь захочет тебя? Мак-Кей не слишком-то любит использованный товар.
Протестующий крик Джейми едва не подвел ее, но девушке удалось, не дрогнув, встретиться с его взглядом.
— Особенно товар, использованный мужчинами Керров.
Лицо Себастьяна побелело. Это был удар ниже пояса. Его рука сжалась в кулак, и на какую-то долю секунды ей показалось, что он ударит ее в ответ на чудовищное оскорбление. Вместо этого Себастьян протянул руку и укрыл одеялом ее плечо.
Непослушная слезинка скатилась по щеке. Негодующе фыркнув, Себастьян сунул руку под одеяла и бросил кусок шотландки ей на колени. Пруденс бережно разгладила пальцами мягкую шерсть. Этот лоскуток был тем, что осталось от некогда шикарного, но затем поношенного и потертого за долгие годы пледа. Она вспомнила, с какой нежностью Себастьян оберегал его, с каким благоговением прикасался к нему. Это был плед Керров, его единственный плед, и он не мог позволить себе другой.
Девушка подняла глаза, взирая на Себастьяна с сожалением и жалостью. На какой-то миг морщинки у его рта углубились, затем его лицо разгладилось, превратившись в бесстрастную маску, которую она начинала ненавидеть.
