— Таких типов хватает и в Германии. Главное — не дать свести себя с ума.
Подали закуску. Кай не мог придумать, о чем еще поговорить с гостем, поэтому затронул тему, которая, как правило, заинтересовала бы каждого.
— Вот вы — профессионал, — начал он, улыбаясь. — У меня уже несколько лет есть три интересных предложения по недвижимости, но их невозможно реализовать. Я испробовал все, а покупатель не находится.
В Матиасе проснулось любопытство:
— Почему?
— Потому что во всех этих домах, которые необычайно красивы и являются типично тосканскими, произошли убийства. В первом случае это очаровательная, романтичная водяная мельница, но, к сожалению, там жил похититель детей, который совершал убийства именно в этом доме. Второй дом — одинокое жилище в лесу. Особенностью этого дома является то, что он маленький, а здесь, в отдаленных местах Тосканы, такое встречается очень-очень редко. Это настоящий дом колдуньи, где разыгралась семейная трагедия: там была найдена женщина с перерезанным горлом. А третий дом — это большая сельская вилла с огромной усадьбой, где жена убила своего мужа и закопала в огороде. Все эти дома эксклюзивны, но никто не хочет их покупать.
— Это я могу понять, — ответил Матиас. — Я бы тоже не хотел жить в доме, в котором кого-то убили. Боже мой, как это ужасно!
«А я его все-таки вывел из равновесия! Очевидно, он боязливый человек», — подумал Кай.
Матиас пристально посмотрел на маклера:
— Надеюсь, в моей квартире в Монтебеники не произошло ничего подобного? В противном случае вы должны были об этом сказать, и я бы не стал покупать ее.
— Нет-нет, можете быть спокойны! Я совершенно точно знаю, что в этих апартаментах ничего не случилось. Конечно, трагедии бывают везде, но там точно никого не убили.
Матиас улыбнулся:
— А в тех случаях, о которых говорите вы, убийцы были схвачены?;
— Да, конечно. И самое странное заключается в том, что во всех этих преступлениях были замешаны немцы. Должен заметить; что сотрудничество между-карабинерами и немецкой полицией налажено удивительно хорошо.
— Ага.
Больше Матиас ничего не сказал, потому что в этот момент официант принес мясные блюда. Огромный бифштекс по-флорентийски, который заказал Кай, буквально плавал в крови на тарелке, и от одного его вида Матиасу стало противно.
Кай с аппетитом начал есть, а он не мог втолкнуть в себя ни кусочка, потому что не знал, куда смотреть. Когда кровь капала на подбородок Кая, он промокал ее салфеткой, и через какое-то время у салфетки был такой вид, словно кто-то вытирал ею разбитый нос или перевязывал раны.
— Вы будете ночевать в квартире или останетесь еще на пару дней в гостинице? — спросил Кай с набитым ртом.
— Для квартиры нужно будет купить кое-какую мебель, — еле слышно ответил Матиас, настолько ему было плохо. — Так что пока я останусь в гостинице.
Кай закончил есть, а он отодвинул в сторону тарелку с куриной грудкой, к которой так и не притронулся.
— Что случилось? У вас нет аппетита? Или я шокировал вас своими страшными историями?
— Нет, нет, но мне не очень хорошо. Думаю, мне пора попрощаться с вами.
— Выпейте со мной, и вам определенно станет лучше!
Матиас кивнул, и Кай заказал граппу.
И только когда окровавленная тарелка была убрана со стола, а граппа согрела горло и желудок, Матиас смог наконец перевести дух.
48
Сиена, август 2009 года
Наследующий день в половине двенадцатого Матиас вышел из гостиницы, выпил в баре два капучино, съел круассан и отправился бродить по городу. Для новой квартиры ему нужна была кровать, и купить ее было делом трудным, потому что здесь не было крупных магазинов, не говоря уже о специализированных, — во всяком случае по дороге ему такой не встретился. Но особая сложность заключалась в том, что Матиасу нужна была не какая-нибудь кровать. Он имел о ней совершенно определенное и очень специфическое представление.
Он видел кровати в магазинах антиквариата, и у него даже возникло желание купить одну из них, у которой были железная рама и изголовье в форме лилии, выкованное из металла. Однако ему нужно было нечто блестящее, а кроме того, не хотелось лежать в кровати, на которой, может быть, еще Лукреция Борджиа рожала своих многочисленных детей или спала Екатерина Медичи. Не говоря уже о последующих поколениях.
Нет, ему нужна абсолютно новая сверкающая кровать из латуни, которая должна производить далеко не скромное впечатление!
После двух часов безуспешного блуждания он очутился перед собором и неожиданно для себя купил входной билет. Ему вдруг захотелось какое-то время посидеть в тишине и покое.
Далеко впереди, прямо перед алтарем, было несколько рядов скамеек. Матиас уселся и оглядел готическое строение, его пышное темно-зеленое и белое мраморное одеяние стен и колонн.
«Боже, благодарю Тебя! — начал он и невольно сложил перед собой руки. — Благодарю за прекрасную беззаботную жизнь, которую Ты позволяешь мне вести. Благодарю за мое здоровье, за мою финансовую свободу. Благодарю Тебя за то, что я могу путешествовать и делать все, что хочу. Благодарю Тебя за счастье находиться здесь».
Матиасом вдруг овладело религиозное чувство, и он задумался, можно ли присоединить к благодарению еще и просьбу. Обычно он молился и просил о чем-то в трудные моменты или в минуты страха, и сегодня он гордился тем, что наконец-то смог поблагодарить Бога. Богу должно понравиться, что некоторые из Его агнцев не только требовали и просили, но и умели благодарить, и Матиас не хотел разрушать положительное впечатление, которое он, скорее всего, произвел на Бога, новой просьбой. С другой стороны, Бог все равно знает его мысли и понимает его страх, так что было бы честнее высказать свою просьбу вслух или хотя бы мысленно сформулировать ее, нежели упорствовать во лжи.
Всемогущий определенно знает, что с этим делать.
«Боже, — продолжил он мысленно, — прошу Тебя, избавь мою мать от страданий. Забери ее к Себе, избавь ее от муки растительного существования, а меня — от муки многолетнего ухода за ней, с которым я не справлюсь. Подари ей и мне заслуженный мир и покой. Во веки веков, аминь».
Матиас поднялся и прошел несколько метров к одному из маленьких деревянных столиков, на которые ставились свечи. Он зажег три свечи, что обошлось в полтора евро, однако он щедро пожертвовал два евро. Он задумался, не зажечь ли четвертую свечу, однако отбросил эту мысль. Трех было достаточно, это было гармонично. К тому же он и так заплатил больше, чем следовало.
Он осмотрелся по сторонам и медленно прошелся по церкви. Рядом со знаменитой мраморной церковной кафедрой стояла группа немецких туристов и внимательно слушала молодого итальянца, который как раз рассказывал о ее создателе Никколо Пизано. Пизано вместе с сыном и несколькими учениками высекал это восьмиугольное произведение искусства из белого мрамора с 1256 по 1268 год.
