Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 86
– Вы готовы желать моей смерти, только бы спастись самому, – сказала она с горечью.
– Я забочусь не о себе, – сказал он, – я забочусь о другом, которому чрезвычайно важно, чтобы я спасся от своих преследователей.
– В таком случае спасайтесь сами и оставьте меня здесь. – И она сделала слабую попытку освободиться из его объятий.
– Нет-нет, – воскликнул он, еще крепче сжимая ее, – ради вас же самих я не смею оставить вас здесь! Ведь этими всадниками могут быть Румней и его люди, – подумайте, что будет, если вы попадетесь им в руки.
– Пусть я попадусь им в руки! – воскликнула она. – Ведь для вас же будет лучше, если Румней найдет меня здесь. Вы знаете, что он приехал теперь за мной, и если я буду в его власти, он не станет гнаться за вами.
– Как, неужели вы согласны попасть в руки этого негодяя? Но разве вы не знаете?..
– Да, конечно, я знаю все, я прекрасно понимаю, на что способен этот негодяй, но какой же выбор остается мне? Я не могу ехать с вами. Неужели вы потащите меня с собой и этим ускорите мою смерть? Нет, я останусь здесь, и если вы хотите ехать, то должны бросить меня на произвол судьбы.
И совершенно неожиданно для него она вдруг быстро выскользнула из его объятий, прислонилась к стоявшему недалеко от них комоду и обеими руками уцепилась за него. Гель сейчас же бросился за ней и хотел приподнять ее, но она с такой силой держалась за комод, что он не рисковал оторвать ее от него, чтобы не причинить ей боли.
И вслед за тем она вдруг стала стонать и рыдать так горько, что Гель наконец тоже пришел к тому убеждению, что она действительно вряд ли в состоянии ехать теперь верхом. Он быстро подошел к окну, закрыл его и затем обратился к ней:
– Сударыня, что же я теперь буду делать? Ведь если вы действительно заболели вследствие всех перенесенных вами передряг, так вы еще не скоро оправитесь, вам нужен покой и отдых, я же не могу оставаться с вами.
– В таком случае не оставайтесь, оставьте меня одну.
– Хотите, я оставлю вам своих людей? Они защитят вас.
– И моего пажа тоже? Но ведь он недостаточно силен, чтобы защищаться против Румнея и его людей.
– В таком случае я оставлю вам тех из людей, которые присоединились к нам из шайки Румнея.
– Конечно, эти несчастные раненые останутся со мной, так как они не могут ехать дальше. Остальные четверо останутся здесь, пока не увидят вдали Румнея; тогда они сбегут или останутся тоже здесь и погибнут от его мстительной руки.
– Но если я оставлю при них Боттля и Антония?
– Да, конечно, если эти всадники окажутся гонцами королевы, для вас будет лучше, если ваши верные слуги погибнут, а вы сами спасетесь.
– Сударыня, я не заслужил этой насмешки. Верьте мне, что я не трушу за свою жизнь, а спасаю чужую, впрочем, вы ведь ничего не знаете об этом. Как жаль, что еще не завтрашний вечер! Тогда бы увидели, как мало я берегу собственную жизнь. Но еще в продолжение целых суток я не имею права располагать собою.
Анна не обратила никакого внимания на его слова, смысл которых ей остался непонятен.
– Почему же вы остаетесь здесь? – спросила она. – Разве я прошу вас оставаться из-за меня? Уезжайте и берите с собой своих людей: они, наверное, вам еще понадобятся.
– Да, это верно, – ответил Мерриот, думая только о том, что действительно следы трех людей заметнее, чем следы одного.
– Ваши оба спутника – здоровые и сильные люди, – продолжала Анна, – но вряд ли они станут защищать меня ради меня самой; этот пуританин действует только по вашему приказанию.
– Это верно, – пробормотал Гель рассеянно. – Против целой шайки разбойников шесть человек ничего не сделают, особенно если им приходится сражаться только для того, чтобы защитить слабую женщину; на это способен только дворянин. А тот дворянин, который рискует своею жизнью ради женщины, непременно рассчитывает на то, что она вознаградит его за подобную преданность, в которой выразилась вся его любовь к ней.
В комнате воцарилось молчание. Она ни единым звуком не выдала своих чувств, охвативших ее при этом первом открытом признании в любви с его стороны; из этого он мог убедиться в том, что признание это не явилось для нее неожиданным.
– Как безжалостна ко мне судьба! – заговорила она вдруг тихим, прочувствованным голосом. – Только вы один, как истый джентльмен, готовы защищать меня до последней капли крови, только вы со своим благородным и мужественным сердцем могли бы устоять против всех опасностей и победить их, только вы, при своем умении ладить с этими людьми, сумели бы заставить их выступить в мою защиту, только ваше присутствие здесь могло бы меня спасти от этого негодяя, но судьба так жестока, что вы должны оставить меня, чтобы спастись самому. Так не медлите же, уезжайте и предоставьте меня моей судьбе.
Она кончила почти шепотом и лежала неподвижная и бледная, как бы не в силах даже думать о том, что ей предстоит.
– Сударыня, – воскликнул Гель вне себя, – разве я могу еще выбирать? Если это Румней со своими людьми, я не могу оставить вас одну и уйти самому. Если же это гонцы королевы, я не могу оставаться с вами. Неужели вы действительно не можете проехать еще немного верхом? Неужели это невозможно? Постарайтесь собраться с силами, переломите себя и встаньте.
Вместо ответа она только безнадежно улыбнулась и промолчала.
– В таком случае, до свидания, – сказал он отрывисто и, круто повернувшись, пошел к дверям.
Тихий стон остановил его, он обернулся и посмотрел на нее; сердце его, почти переставшее биться, когда он так решительно отошел от нее, забилось вдруг с удвоенной силой.
Она не смотрела на него и не переменила своей позы, но при свете огня видно было, что в глазах ее стоят слезы.
Он стоял и смотрел на нее, а она тихо всхлипывала, как бы покорно приготовляясь к ужасной судьбе, ожидавшей ее, – к тому, что она будет оставлена совершенно одна в пустом доме и во власти негодяя, от которого ей нечего ждать пощады.
Когда Мерриот, не помня себя, бросился опять к ней, по лицу ее уже струились ручьи слез.
– Сударыня, – сказал он, бросаясь перед ней на колени и осторожно прикасаясь к ее опущенной руке, – не бойтесь, я останусь с вами; хотя я рискую своею жизнью и изменяю делу, которому посвятил все свои силы, но я не могу оставить вас в таком беспомощном положении. Пусть простит меня Бог, пусть простят меня те, ради которых я рисковал жизнью все эти четыре дня; пусть простят меня мои предки, которые не изменяли никогда данному слову ни из боязни перед другими, ни из любви к женщине. Но я люблю вас! Я дорого плачу за право держать вас в своих объятиях, я люблю вас!
Он отпустил ее руки и обвил ее стан, она не только не сопротивлялась, но даже обеими руками обняла его за шею. Она уже не плакала, но на щеках ее виднелись еще слезы и ноздри слегка раздувались, личико ее так близко наклонилось к нему, что губы ее почти касались его губ. И когда он стал безумно целовать их, она не выказала ни малейшего сопротивления.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 86
