– Друг? – скептически вскинул бровь Габриель. – Но целовал он тебя не совсем по-дружески, а?
Ребекка попыталась снять напряженность.
– У-у, какой ты ревнивый, Габриель, – жеманно надула она губки.
– Я не ревнив, – спокойно ответил он. – И вернулся в Виргинию вовсе не за тобой.
Улыбка слетела с лица Ребекки – словно ее сдуло ветром.
– В таком случае, что делал в нашем доме? – спросила она. – Кто тебе понадобился? Ты же знаешь, что будет, если тебя обнаружат в Виргинии?
– Знаю, но решил, что в данном случае игра стоит свеч, – блеснул он глазами из-под полей низко надвинутой шляпы. – Где она? – неожиданно спросил Габриель.
– Кто? – в замешательстве нахмурилась Ребекка.
– Шайна, – резко бросил он. – И не нужно юлить. У меня нет настроения играть в игрушки. Просто скажи мне, где она?
– Шайна? – Ребекка посмотрела на него как на сумасшедшего. – В Англии, разумеется, со своим мужем. Ты же должен знать. Она и Йен Лейтон…
– Лейтон мертв, – бросил Габриель. – Я привез Шайну из Англии сюда. Еще раз повторяю: где она?
– Да откуда я знаю? – в раздражении бросила Ребекка, лихорадочно соображая, чем чревато для нее возвращение Шайны в Америку. Приятная новость, ничего не скажешь… – Ведь это ты привез ее с собой, – ядовито заметила Ребекка. – Так, наверное, тебе лучше знать, где она!
– Ребекка, лучше скажи, что тебе известно… – грозно рявкнул Габриель. Нервы у него окончательно сдали.
– Я даже не знала, что Шайна вернулась из Англии, – заверила Ребекка и снова придвинулась поближе. – А что случилось с Йеном?
Габриель не слышал ее. Все в голове у него окончательно перепуталось. Да, похоже, что Ребекка на самом деле только сейчас узнала о возвращении Шайны. Но если это так, если Шайна не бежала в Монткалм… Ребекка, кажется, что-то говорит, о чем-то спрашивает его?
– Что?
– Я спрашиваю, что случилось с Йеном Лейтоном, – громко и раздельно повторила Ребекка.
– А-а… Покончил с собой, – равнодушно ответил Габриель. – Один француз – герцог де Фонвилль – довел его до этого. Хотел увести у него Шайну.
– А почему она не осталась с этим… ну, с французом, – заинтересовалась Ребекка.
– Да потому, что я убил его, – все тем же рассеянным тоном пояснил Габриель.
Ребекка выглядела озадаченной.
– А зачем ты убил его?
– Потому что он был сукин сын, – простодушно пояснил Габриель, – а мне нужна была Шайна.
– Шайна! – вскинулась Ребекка. – Ох уж эта Шайна! Ну все, просто все желают Шайну!
Габриель не расслышал яда в ее голосе – он был по-прежнему поглощен своими мыслями. Собственно говоря, одной только мыслью. Одной, зато чрезвычайно важной: куда исчезла Шайна?.. И почему? Если она не направилась в Монткалм, то куда она вообще могла направиться? Родственников в Америке, кроме дядюшкиного семейства, у нее нет. Да и просто знакомых – тоже…
А тем временем Ребекка все еще продолжала что-то возбужденно говорить, и неожиданно ее слова привлекли внимание Габриеля.
– Если Шайна решила вернуться в Англию, ей следует быть поосторожнее, – разворачивала клубок своих рассуждений Ребекка. – Ведь на судно опять могут напасть пираты, и она снова окажется в их лапах, и все для нее начнется сначала…
Глаза Габриеля вспыхнули. Страшные подозрения заставили его похолодеть.
– Повтори-ка, что ты сказала?
Ребекка тряхнула головой.
– А, не имеет значения. Ты настолько потерял рассудок из-за этой…
– Повтори, что ты сказала? – взревел Габриель.
– Я сказала, – ехидно повторила Ребекка, – что если пираты снова захватят Шайну в плен, для нее все начнется сначала. По второму кругу.
– Пираты… Да, да, да, пираты… – Вот теперь вся картина сложилась у него в мозгу. Каждый фрагмент мозаики нашел свое место.
Габриель вспомнил пиратов с «Золотой Фортуны», заполнивших лужайку перед домом. Вспомнил то презрение, с которым Ле Корбье упрекал его, Габриеля, в слабости и в глупости за то, что он до сих пор не расправился с Шайной. Вспомнил и разговор с Чарльзом Иденом в Бате.
Только сейчас Габриель понял, что сказал ему тогда губернатор. Ведь он упомянул в разговоре, что «Золотую Фортуну» видели в Памлико-Саунд, и она плыла к устью Нью-ривер. Но ведь Ле Корбье совершенно нечего было делать там, в устье, если он, по его словам, направлялся на встречу с новым некоронованным королем пиратов Восточного побережья Эдвардом Тичем, больше известным как Черная Борода.
– Ле Корбье! – простонал Габриель. – Чтоб гореть тебе в адском огне, пес паршивый!
– Зачем ты ругаешься? – укоризненно сказала Ребекка. Она вспомнила имя Ле Корбье – это был первый похититель Шайны. – Что он такого сделал?
– Он похитил ее, понимаешь? Сначала обвинил меня в том, что я до сих пор не казнил ее за то, что она выдала меня и моих людей Спотсвуду. Затем его экипаж взбунтовался и потребовал выдать Шайну им, чтобы они могли сами расправиться с ней. И этот мерзавец пошел у них на поводу и похитил Шайну.
Габриель прикрыл глаза и на короткую минуту представил себе Шайну в лапах разъяренных молодчиков с «Золотой Фортуны».
– Святой боже! – выдохнул он.
– Так ее опять схватили пираты? – пробормотала Ребекка. – Ну и как ты думаешь – что они с ней сделают на этот раз?
– Убьют, – коротко отрезал он. – Но сначала…
Комок подкатил к горлу Габриеля.
– Но сначала… разумеется, будут мучить.
Он посмотрел на Ребекку, заметил, как осунулось, погасло ее лицо.
– Пойдем, Ребекка. Я отвезу тебя домой.
– Как, ты уже хочешь уйти? Так быстро? – удивилась она. – Но я тебя так давно не видела…
– Мне нужно спешить, – ответил Габриель и снова передернулся от ужасных картин, нарисованных его воображением. Картин, на которых Шайну окружали дикие, зверские физиономии с налитыми кровью глазами.
– Габриель, – Ребекка нежно коснулась ладонью его шеи. – Забудь Шайну. Останься со мной. Нам будет так…
– Я должен идти, – повторил Габриель, легонько отстраняясь от Ребекки. – Пойдем. Я отвезу тебя домой.
– Габриель…
– Ну же! – прикрикнул он. – Или я оставлю тебя прямо здесь!
Не испугавшись его грозного вида, Ребекка обратилась к нему:
– Зачем тебе спасать ее? В конце концов, она предала тебя, и это стоило жизни твоим людям… И ты едва не погиб…
Габриель смотрел на Ребекку невидящим взглядом и молчал. Затем вскочил в седло, протянул девушке руку. В его зеленых глазах появилось знакомое Ребекке упрямое выражение, и она поняла, что Габриель принял решение, и этого решения не отменить и не поколебать ни словами, ни слезами. Ничем.
