— Хватит врать! — он начинал терять терпение. — Где черный камень?!
Дариана молчала, нож в ее руках дрожал, но в глазах горела решимость защищать свой дом до конца.
— Ладно, не хочешь по-хорошему, будет по-плохому.
Волк сделал шаг вперед, но осуществить угрозу не успел. В шатер ворвались двое. Они набросились сзади, придавили к полу, скрутили руки.
Близнецы Волин и Болин говорили мало и почти всегда одновременно, будто одного человека разделили надвое. Верные телохранители остались в лагере защищать хозяйку, и их помощь пришлась как нельзя кстати. Над ними порхал довольный Светофор.
Дариана отбросила нож, обессилено опустилась на стул.
Дариана вздохнула и произнесла.
— Уведите его. И чтоб он больше здесь не появлялся.
Волин и Болин подхватили разбойника легко, словно былинку. Потащили к выходу. Тот, упираясь, завопил, изрыгая ругательства и проклятья. Вьюга радостно приняла троицу, обняла их, как старых знакомых, окутала белым покрывалом. И милосердно скрыла от ушей Дарианы предсмертный крик человека, причинившего столько страданий ей и ее семье.
Глава 13
На этот раз ара-думм молчала. Не заполняла пустоты в памяти, не рассказывала, что происходило, пока сознание находилось в небытие. Сквозь мутную пелену иногда проступали знакомые образы, но они задерживались лишь на несколько мгновений, а потом опять исчезали в вязком тумане жара и боли.
Надо терпеть.
И он терпел. Сжимал зубы, когда неосторожные движения лекарей задевали воспаленные раны. Покорно глотал вонючие снадобья. Гнал предательские мысли сдаться и прекратить свое земное существование.
Надо бороться.
И он боролся. За каждый вдох пряного целебного дыма, за каждый удар сердца. Он боролся даже за боль. Когда ее чувствуешь — значит, еще живешь.
Внутри пылал огонь. Казалось, жар поселился в каждой клеточке измученного организма. Из-за этого Ее прикосновения казались ледяными. Обжигающе приятными. Коле не нужно было открывать глаза, чтобы знать, кто сидит рядом и роняет слезы на постель. Кто поправляет одеяло и отпаивает травяными настоями. Кто украдкой целует в губы и шепчет молитвы Великому Предку о выздоровлении.
Присутствие Эдели поддерживало. С ней он готов был терпеть любую боль. Только бы слушать дыхание любимой, чувствовать ее ладони в своих руках.
Время шло. Иногда оно останавливалось, давило на грудь и мешало дышать. Иногда убыстряло свой бег, а иногда исчезало. Совсем. Пропадало и появлялось вновь, вспышками разрывая сознание.
— Как он? — в волнении хрипит Артис.
— Без изменений, — слова Эдели кажутся хрустальным звоном колокольчика.
Провал. Вспышка.
— Ну, что? — устало вопрошает Элиор.
— Я уже ничего не знаю, — голос любимой теперь журчит как ручей.
Тьма. Свет.
— Как прошла ночь? — незнакомец прикасается к ранам. Резкая боль взрывается в плече. — Смотрю, заживает быстро. Даже слишком.
— Это все паутина, — шелестит легкий ветерок.
— И не только. Похоже, ресурс пополняется.
Снова провал. И снова свет. Теплый и мягкий. Приветственный. На этот раз он смог отодвинуть тьму, отогнать ее прочь.
Коля шевельнулся и взглянул на мир по-настоящему, а не через призму лихорадки и боли. Жар пропал, болезнь отступала. И хотя по телу еще разливалась слабость, а раны зудели, чувствовалось, что самое тяжелое осталось позади.
Он осмотрелся. Прохладный ветерок залетал в небольшую, но светлую комнату. Изящная лепнина на потолке, дорогие обои с золотистым орнаментом, вкрученные в стены ажурные канделябры свидетельствовали об одном: его положили в одну из дворцовых палат. Напротив возвышался полированный шкаф из красного дерева, рядом с кроватью — тумбочка, уставленная всевозможными пузырьками, чашками и стаканами. К стене с левой стороны придвигалось огромное мягкое кресло. Рядом находилась еще одна дверь, ведущая во вторую комнату или в ванную.
Коля приподнялся, дотронулся до повязки на плече. Мягкая белая паутина бережно опутывала рану, полученную в битве с Хаарсом. А вот на груди не осталось никаких шрамов. Увечья, полученные в ипостаси гворра, исчезли вместе с крыльями и толстой чешуйчатой шкурой.
Резная ручка с тихим щелканьем опустилась вниз, входная дверь отворилась, впустив грузную фигуру наставника.
— Кайл? — радость на его лице смешалась с облегчением. — Пришел в себя? Как себя чувствуешь?
— Нормально. Вроде.
— Тебе отдыхать надо, — Артис деловито уселся в кресло.
— Сколько я…
— Пять дней.
— Пять? — Коля дернулся и попытался встать, но тут же был остановлен жесткой рукой.
— Лежи.
— Артис. Меня, ты, может, и остановишь. А время?
— Его у нас почти не осталось, — Артис убрал руку и принялся теребить бороду.
— Что произошло? После того, как я…
— Упал? Гворры напали на Фаридара, — лицо наставника исказилось при упоминании жуткого пиршества. — От него почти ничего не осталось.
— Знаю, — тихо сказал Коля. — Я видел.
— А потом… Гворры улетели и больше не появлялись. А ты… Мы решили, что ты погиб. Искали, но никак не могли найти. Озеро быстро смыло следы…
— Я ничего не помню.
— Конечно. Тебя нашли в паучьем логове. Один из пауков ни в какую не хотел тебя отпускать.
— Она, — улыбнулся Николай.
— Что, прости?
— Она. Луна.
Кто еще мог так ревностно его охранять, как не целительница с пятнышком на спине? Милое, доброе, преданное существо уже в который раз спасло ему жизнь.
— А, — пробормотал сбитый с мысли Артис. — Она. Так вот. Нашли тебя и перенесли сюда. Здесь за тобой присматривала Эдель.
— Арт. Меня не волнует, что было со мной. Что случилось, пока я валялся в отключке?
— Плохи дела, — друг как-то сразу сник, сгорбился. — Армия Торр-Сааза наступает и будет здесь со дня на день. Впрочем, звезды уже почти слились в одну.
— Что с кристаллом?
— Висит под потолком, что ему сделается. Мы пытались его достать, но…
— Бесполезно, — догадался Коля. — Он никого к себе не подпускает.
